— В чем дело, мальчики? Что здесь происходит? — величественно спросил полисмен.
— Ровным счетом ничего, — ответила тетушка Салли. Она включила автомат, и звучная музыка из диснеевского фильма «Микки Маус» наполнила низкие своды кабачка.
— Попался бы ты нам, черномазый, в Луизиане или в Техасе, мы бы сделали из тебя котлету, — с ненавистью пробурчал зачинщик драки, усаживаясь на свое место. За ним сели остальные.
Ярость моя утихла, я, пододвинув стул, сел рядом с негром и нарочно громко, чтобы слышали все, крикнул:
— Тетушка Салли! Прошу пару кружек бархатного пива, мне и моему другу!
Она понимающе кивнула и, наполнив кружки лучшим пивом Гейца, лично сама поставила на стол перед нами. Это была большая честь: не девушка, а сама хозяйка бара преподнесла нам пиво. Мы тянули пиво не спеша и не глядя на соседей. Они, переговариваясь, затеяли было песню, но веселье что-то не ладилось, и один за другим матросы потянулись к выходу.
Мы тоже вышли. С опаской осмотрелись. Но улица в этот вечерний час была пустынна.
— Спасибо, брат — с чувством произнес негр. — Меня зовут Джоном. Джон Райт. Кочегар с «Канады».
Я назвал себя.
— Ты такой здоровяк, а трусишь схватиться с пьяными моряками.
— Не в том дело. Стал бы драться, все равно оказался неправ и угодил бы в тюрьму. Я же чернокожий. — Горько усмехнувшись, он добавил: — Конечно, когда ты встал в мою защиту, я не мог сидеть сложа руки. Но в другом случае, пусть я дрался бы до последнего, и они получили бы свое… конец был бы один — белые забили бы меня до смерти. — В его произношении угадывался гарлемский выговор.
— Ты здешний?
— Да. Родился и вырос в Гарлеме. Однако дома редко бываю. Плаваю на «Канаде» кочегаром, — повторил Джон. — Возим пассажиров и груз в Южную Америку. — Хорошо платят?
— Грех жаловаться. Хотя вычитают беспощадно.
— Везде так.
Пройдя Колумбийский университет, мы свернули к Гарлему. Несмотря на поздний час, улицы этих негритянских кварталов кишели народом. Прохожие с удивлением смотрели на нас: белый человек, пусть даже простой матрос в заношенной одежде, здесь был редкостью. Не обращая внимания на испытующе-удивленные взгляды женщин, судачивших у входов в дома, мы зашли в низкую таверну. Пить не хотелось. Мы просто сидели, покуривая дрянные сигареты, разговаривали и засиделись допоздна.
Я рассказал Джону о своих мытарствах, скрыв, впрочем, от него, что я россиянин, хотя меня и подмывало сказать это. История Джона была обычной для негра. Не мог кончить школу. Семья большая. Он старший сын. Пришлось работать с двенадцати лет. Сначала мальчиком на побегушках в отеле «Лаура» у итальянца, затем нанялся поваренком на судно. Война застала его уже взрослым парнем. Пошел на фронт.
