— Это несправедливо, — ныл Клод. — У нас никогда не бывает принцессы.
— Это несправедливо, — ныли Ригель с Орионом. — Мы так и не узнаем, что случилось с ночными феями.
— Это несправедливо, — добавил Клод. — Они всегда настаивают на своем, потому что их двое.
— Хватит! — снова рявкнул Пенн. — Мы можем сделать и то, и другое одновременно.
— Разве? — Бен явно сомневался.
— Да, потому что… вы знаете, чтó было у этих ночных фей, поймать которых Грюмвальда заставляла ведьма? У них была предводительница, которую звали Принцесса Грюмвальдия.
— Стефани, — поправил его Клод.
— Принцесса Грюмвальдия Стефани, — послушно исправился Пенн.
— А во что она была одета? — спросил Клод.
— Она была одета в лавандовую ночную сорочку, но коротенькую, не «чайной длины», чтобы ноги оставались открыты и было легче и быстрее летать. И она считала Грюмвальда большим младенцем, потому что он так ныл из-за того, что ему приходится править своим маленьким королевством и в то же время учить алгебру, а это казалось ужасно трудным делом. У него было полно работы в ученическом самоуправлении, потому что секретарь ушел со своего поста после того, как казначей пригласил общественного координатора на школьный бал. Принцесса Стефани, которая была ночной феей, естественно, не училась в средней школе, но ее королевство было намного, намного обширнее, чем у Грюмвальда. Его королевство тянулось от северной лесной развилки до горизонта восточного моря. А ее королевство… ну, Стефани правила ночным небом.
— Все-ем?! — Клод был впечатлен.
— Не совсем…
— Вот видишь! — Ригель и Орион: капитаны команды Грюмвальда.
— Только звездами.
— Ого! — Клод прижался к Пенну: своего рода «спасибо».
— Это было работой принцессы Стефани — начальствовать над ночными феями, а работой ночных фей было управлять звездами.
— Что-то начинает напоминать реалити-шоу, — заметил Ру.
— Ну, ты же не думал, что небеса просто сами собой управляют, верно? Ты не думал, что все ночные феи всю жизнь только тем и занимаются, что дразнят беднягу Грюмвальда? Они должны были контролировать, чтобы звезды выходили на небо вовремя, сверкали подобающим образом, умеряли свой блеск во время полнолуния, чтобы луна не злилась и не обижалась, и падали как раз тогда, когда на небо смотрят люди, загадывающие желания. Это была нервная работенка — намного более нервная, чем у президента школьного совета или даже принца, — ведь на свете много-много звезд, и Стефани отвечала не только за то, чтобы они вели себя подобающим образом, но и за то, чтобы они были счастливы.
