В ту ночь, когда происходило становление Клода, пока его и Рози обрабатывали рентгеновскими лучами, Пенн был дома: укладывал детей спать. Этот процесс был упражнением из области теории хаоса. Ру любил понежиться в ванне, а Ориона, который полагал, что всем мягким игрушкам Бена понравится нырять с маской в ванне, купание только раздражало. Бена удалось умиротворить теплым молоком, зато Ригель захлебнулся, и оно пошло через нос, когда Ру пробежал через кухню в одном полотенчике (причем только на плечах), горланя песню: «Пенисме-е-е-ен! Умеет скакать по высотным зданиям… в основном благодаря сильной мотивации не нанизаться на громоотвод!»
Пенн закрыл глаза, глубоко подышал, снял с Ригеля заляпанную соплями и молоком пижамку, спустил воду из ванны с Орионом вместе с сидящим в ней Орионом, выловил прищепки из ящика со всякой всячиной и подвесил на них зверюшек Бена, чтобы стекла вода, на Испытательном Полигоне (в прачечной — Рози считала, что этому помещению необходимо имя, более соответствующее обычному состоянию). Трое из четверых детей на этот момент бегали голыми — что, хоть и на один шаг ближе к пижамам, все равно было очень далеко от укладывания в постель. Допустим, на Бене пижама была, но еще и резиновые сапоги, непромокаемая шапка и плащ-дождевик, а в руках зонт, и он распевал на манер Джин Келли под дождиком, капавшим с плюшевых зверюшек.
Для разнообразия Пенн выстроил их по росту и создал пижамный конвейер: кофточки, штанишки, одеяльца и поильники передавались от одного сына к другому, пока для каждого предмета не находился собственный «домик». Да, Орион в итоге оказался в кофточке от пижамы Ру, которая спадала до самого пола, как викторианская ночная сорочка, и поэтому сам Ру щеголял топлес, и поэтому Ригель отказался надевать пижамные штаны, и поэтому ему понадобились носки, чтобы трусам было не так одиноко. И да, Ру стянул одеяльце Бена, чтобы сделать из него супергеройский плащ, и трижды пробежал вверх и вниз по лестнице, распевая: «Пенисме-е-е-ен! Способен съезжать по перилам… но вряд ли станет это делать, учитывая все обстоятельства». Однако Пенн решил, что цель почти достигнута, и объявил викторию.
— В какой комнате сегодня?
— В Акульей Пещере! — хором ответили сыновья. Ру, которому было восемь лет в ту ночь, когда произошло становление Клода, сам дал название своей комнате. Ригель и Орион, в возрасте четырех с половиной, жили в соседней, которую все называли кратко — АБ, но только Пенн и Рози знали, что это означает Адскую Бездну. Опять же, так ее нарекла мама. Семилетний Бен жил в Комнате Бена. Он был тот еще буквоед.
