Он обернулся и встретился взглядом с молодым человеком. Тому было чуть за двадцать, он сидел за столиком с двумя друзьями, и они пили шнапс. Молодой человек был сухощавым, с мрачным взглядом, копной черных волос и тоненькой черной бородкой. Видимо, он знал, что Билл пришел вместе с Голдбергом, потому что кивнул в знак приветствия и поднял бокал, приглашая его за свой столик. Билл взглянул на Голдберга, но он был поглощен разговором и ничего не заметил. Тогда Билл встал и нерешительно направился к столику молодого человека.
– Авраам Кон, – представился тот, протягивая руку.
– Билл Гудвин, – поздоровался Билл, пожимая ее.
Кон сказал что-то на идише. Билл почувствовал себя неловко.
– Давайте на английском, я почти не говорю на идише.
– Ничего, мы говорим по-английски, – сказал Кон. – Садитесь, выпейте с нами шнапса.
Польщенный вниманием к своей персоне, Билл сел. Кон представил ему своих друзей: рыжеволосого юношу по имени Мейер и человека с фанатичным взглядом, его звали Джиулиани, и он постоянно теребил бороду, кусал губы или грыз ногти.
– Значит, вы из Лондона, – заключил Кон.
– Да, из Лондона.
Билл взял небольшой стакан, который протянул ему Кон. Он взглянул на Мейера и одним движением, как обычно, опрокинул стакан. Ему пришлось задержать дыхание, он почувствовал, как слезы навернулись на глаза.
– Вы помощник великого Голдберга? – спросил Кон, подливая ему еще.
– Ну, я работаю на него, выполняю всякие поручения.
– И чем вы занимаетесь?
Билл задумался, рассказывать ли им о мистере Таббе. Если они социалисты, тогда все в порядке. К тому же они евреи, значит, порадуются, что деньги достались еврейскому приюту. Он выпил второй стакан (на этот раз гораздо легче, хотя вкус ему по-прежнему нравился не очень) и огляделся по сторонам. Голдберг громко спорил с девушкой, подслушать их было некому.
– В последний раз, – начал он, – я собирал налоги. В Лондоне есть человек, его зовут Пэрриш.
Он делает неплохие деньги на евреях, на предприятиях с потогонной системой, у него с полдюжины домов – игорные, бордели, туда ходят всякие расфуфыренные щеголи, богачи. Поэтому мы решили забрать у него часть прибыли. Мистер Голдберг назвал это «народным налогом» и обещал разоблачить этого господина. А я тут на днях отобрал у одного из его людей триста фунтов. Можно сказать, вытряс.
– Вытряс? – переспросил Кон.
Все трое внимательно посмотрели на Билла, он подумал, что его история их впечатлила.
– Просто… напал на него. Забрал деньги. А по том мы их отдали еврейскому приюту.
