Капитан Арефьев уходит в разведку поздним вечером. Щедров провожает его до берега реки. Дает последние советы, крепко жмет руку. А потом прислушивается тревожно: не выдаст ли себя капитан всплеском воды, переплывая Студеную?
Все тихо, однако. Не слышно ничего и на противоположном берегу. Но вот взвивается в небо ракета, освещая реку, луг и темную стену леса. Если бы вспыхнула на минуту раньше, не успел бы, наверно, капитан доплыть до той стороны. Река, правда, не широка, но ведь и плыть пришлось медленно. Теперь он лежит где-то там на траве, вдавливая свое тело в землю…
Лишь спустя полчаса Михаил Миронович вздыхает облегченно: надо полагать, Арефьев уже в лесу.
— А когда же он теперь назад? — шепотом спрашивает Щедрова Дмитрий.
— Если удастся, к утру. В крайнем случае — завтра ночью.
— А немцы за это время не начнут наступление на этом участке?
— Не похоже. По данным нашей разведки, тут у них незначительные силы. Да и ни к чему им тут наступать. Гораздо выгоднее сковать здесь наши части, пока не завершится предпринятое их командованием окружение советских войск.
— А им это удастся?
— Не думаю, чтобы полностью удалось. Судя по всему, мы ведем сейчас бои только северо-западнее и юго-западнее Чичкова, чтобы не дать фашистским танковым клиньям сомкнуться. А остальные войска спешно выводятся из этого котла. Сегодня ночью должны уйти и те, кто занимает оборону на восточном берегу Студеной.
— И мы останемся тут одни?..
— В том случае, если Арефьев не вернется. А если успеет до рассвета, и обстановка будет благоприятной, уйдем к гитлеровцам в тыл.
Арефьев возвращается в четвертом часу ночи. Щедров велит ему немедленно снять мокрую одежду. Переодеваясь в сухое, капитан торопливо докладывает:
— У них там на самой опушке леса не сплошные траншеи, а довольно глубокие окопы, каждый примерно на отделение. И похоже, что не во всех солдаты. Зато километрах в трех от реки, в селе Желуди, наверное, целый гарнизон. Я там на парня одного наткнулся. Мальчишка еще совсем. «Чего, — говорю, — ты тут ночью делаешь?» — «Запоздал вернуться засветло, — отвечает, — теперь утра надо ждать, а то они меня мигом пристрелят и разбираться даже не станут, кто и откуда». Ну, в общем, парень мне понравился, и я его кое о чем расспросил. По его словам, в Желудях роты три. В основном пехота. Окопы у них только на опушке леса. Сколько в них солдат, парень не знает, но, по его наблюдениям, немного. Он видел по утрам, что с ночного дежурства возвращались лишь небольшие группы. А в хатах они спят в хозяйских постелях, как у себя дома, раздеваясь на ночь чуть ли не донага. Видно, чувствуют себя в полной безопасности.
