— Конечно, драться нельзя, — поддержал его Джефф. — Они же женщины, несмотря на невзрачную одежду. И даже симпатичные. Добрые, милые лица. Думаю, придется войти внутрь.
— Если войдем, то можем и не выйти, — возразил я им. — Милые лица, да. Но вот насчет доброты я не уверен. Сами поглядите!
Женщины стояли непринужденно и ждали, пока мы поговорим, но не спускали с нас бдительных взглядов.
Их поведение не напоминало строгую солдатскую дисциплину, в нем не ощущалось ни тени принуждения. Предложенный Терри термин «надзорный комитет» был очень описательным. Выглядели они как солидные бюргеры, торопливо собравшиеся по общей необходимости или ввиду опасности, всеми двигало одно и то же чувство и одна и та же цель.
Никогда и нигде раньше я не видел женщин с таким поведением. Торговки рыбой и им подобные могли выглядеть такими же сильными, но грубыми и нахрапистыми. Эти дамы были спортивными, подтянутыми и уверенными в своей силе. Университетские преподавательницы, учительницы, писательницы — многие выказывали похожий интеллект, но вкупе с напряженным и нервным взглядом, а эти были очень спокойны, несмотря на высокое умственное развитие.
Мы внимательно в них вгляделись и поняли, что настал критический момент.
Их предводительница произнесла какую-то команду и жестом велела идти, толпа обступила нас еще плотнее.
— Надо быстро что-то решать, — сказал Терри.
— Я за то, чтобы войти, — заявил Джефф. Но нас было двое против одного, и он охотно подчинился. Мы сделали еще одну попытку освободиться, упорную, но не настойчивую. Тщетно.
— А теперь бегом, ребята! — вскричал Терри. — Если не прорвемся, буду стрелять в воздух.
И тут мы оказались в положении суфражистки, пытающейся проникнуть к Парламенту сквозь тройной кордон лондонской полиции.
Крепость и массивность этих женщин просто поражала. Терри сразу понял, что рваться бесполезно, на мгновение высвободился, выхватил револьвер и выстрелил вверх. Когда ему вцепились в руку, он выстрелил еще… Раздался крик…
Нас тотчас схватили каждого пять женщин: за руки, за ноги и за голову. Потом подняли, как детей, скрученных по рукам и ногам, и потащили вперед. Мы изо всех сил боролись, но безрезультатно.
Нас втащили внутрь с мужским упорством и с женской лаской, несмотря на все сопротивление.
Вот так мы оказались в большом высоком зале, сером и пустом, нас поставили перед величественной седовласой женщиной, которая, похоже, была здесь правительницей.
Потом женщины коротко переговорили между собой, и внезапно лицо каждого из нас накрыла сильная рука, прижимающая к носу и рту влажную ткань. Затем резкий запах и одуряющая слабость. Наркоз.
