Денис покраснел до ушей и выпалил:
— В кино ходил!
— И как фильм?
— Нормально. — Денис с вызовом посмотрел на брата и ринулся в атаку: — Можно подумать, ты сам никогда не прогуливал!
— Но сейчас-то речь о тебе! — не остался в долгу Вадим. — Ладно, не парься. Я сказал Татьяне, что ты заболел.
— Кто тебя просил?! Я бы сам разобрался!
— А что я должен был сказать? Ты пошёл в школу и пропал!
Денис не нашёл, что ответить. Поджал губы и побрёл на кухню.
— Так, Вадик, быстро переодевайся, мой руки и к столу! И оставь брата в покое. — Мария Антоновна выразительно посмотрела на старшего внука и поспешила на кухню, где младший с кислым видом сидел за столом и ногтём вырисовывал узоры на клеёнчатой скатерти. — Надеюсь, тебе очень стыдно, — тихо сказала бабушка и поставила перед ним тарелку супа.
Не смея поднять глаз, мальчик взял ложку и стал торопливо глотать горячий суп. Есть хотелось ужасно. Если б не голод, он предпочёл бы безвылазно просидеть в комнате до вечера. Но за весь день они с Дубовым съели пополам одно мороженое, и живот возмущённо бурчал.
На кухню явился Вадим, шлёпнулся на стул рядом с братом и бодро тряхнул головой:
— Не кисни, Ден! Подумаешь, разок школу прогулял. Должен же ты был узнать, что это такое.
— Вадик! — строго одёрнула его Мария Антоновна.
— А что я такого сказал? Он уже в шестом классе, и до сих пор себя не проявил!
— То есть, ты считаешь, что прогулять школу, значит, проявить себя?
— Конечно! Наконец-то одноклассники зауважают нашего Деньку!
Ложка в руках Дениса замерла: только сейчас он сообразил, что сегодняшний прогул может в корне изменить его школьную жизнь. Подружившись с Петькой Дубовым, главным озорником и прогульщиком шестого «А», он мог рассчитывать на уважение одноклассников, о котором всегда мечтал. Если бы он стал таким как Дубов, его перестали бы дразнить «ботаником» и приняли бы в тусовку. Смущало одно: Петькина слава была славой антигероя, разбойника, с которым настоящий герой обычно боролся. А это в корне не устраивало Дениса. Он представил взбудораженных одноклассников, с нетерпением ожидающих от бывшего ботаника новых «подвигов», и его передёрнуло от презрения к самому себе. «И зачем я попёрся в кино?! Да ещё с Дубычем! Завтра, если не сегодня, он растрезвонит об этом всей школе!.. Эх, если б не Петька, я уговорил бы бабушку написать Татьяне записку, и никто бы ничего не узнал. Заболел и заболел. А теперь что?!»
Денис отложил ложку и встал:
