— А кто две недели назад стащил у меня «Зверей»?! — наступая на брата, прорычал Вадим.
— Это было один раз!
— Прекратите! — сердито прикрикнула на внуков Мария Антоновна. — Негоже ссориться из-за куска пластмассы!
— Но я обещал диски Серёге!
— Так ищи лучше. В твоём бардаке не то что диски — слон потеряется!
Вадим обиженно поджал губы.
— Нет у меня никакого бардака! Я точно знаю, где и что у меня лежит, — буркнул он, гордо вздёрнул подбородок и вышел из комнаты.
Победно хмыкнув, Денис достал из портфеля пенал и со значением посмотрел на бабушку. Бледно-голубые глаза Марии Антоновны насмешливо сверкнули:
— Ухожу-ухожу. Надеюсь, к приходу родителей ты закончишь с уроками.
— А то!
Денис покосился на книжку о Ричарде и вздохнул.
— Вот и замечательно. А я, с твоего позволения, полистаю сей увлекательный труд. — Мария Антоновна сунула драгоценный том под мышку и направилась к двери, проронив на прощание: — Учись, Денька, потому как тяжело в учении — легко в бою!
Денис проводил бабушку страдальческим взглядом и с обречённым видом раскрыл тетрадь по алгебре. Мотя, сочувствуя другу, вылезла из-за книг и забралась ему на плечо. Мальчик провёл пальцами по белоснежной спинке, взял ручку, написал в тетради число, номер задачи и широко зевнул — ни с того ни с сего на него накатила мучительная, неодолимая сонливость. Не в силах противиться сну, Денис прикрыл глаза, но мысль об уроках — чем быстрее сделаю, тем скорее вернусь к Ричарду — заставила приподнять веки. Лучше бы он заснул! Шариковая ручка, что он держал в руке, медленно, но неумолимо растворялась в воздухе. Следуя её весьма сомнительному примеру, истончались и бесследно исчезали учебники, тетради, стол, кровать, шкаф… Мотя тревожно заверещала и юркнула под рубашку мальчика.
— Что за ерунда?
Денис испуганно посмотрел по сторонам, прижал к груди мелко дрожащую крысу и попытался встать, но сумел лишь беспомощно дёрнуться — неведомая сила вдавила его в стул.
От комнаты между тем остались лишь голые стены. Да и те ненадолго. Не прошло и минуты — сгинули и они. Правда, не в воздухе растворились, а утонули в лохматых сгустках молочно-белого тумана. Беспросветное, густое марево окружило со всех сторон, и Денису показалось, что он остался один-одинёшенек в целой Вселенной и больше никогда не увидит ни маму, ни папу, ни бабушку, ни Вадима…
В ужасе сжав кулаки, Рыбников зажмурился и… услышал приятный мужской голос:
— Здравствуй, мой юный друг.
