- Смотри, Митяй, осторожно с нею, глазом моргнуть не успеешь - наш Артём враз тебя повенчает. Как тогда, с Люською.
- Я очень осторожен, Николай, голыми руками меня не возьмёшь. Но - это я уже понял - без бабы в доме плохо. Кстати, не знаешь ли, долго мне тут ещё осталось?
- Не знаю, ежели честно. А за Люську косую ты уж прости меня как-нибудь - это я ей дитё запроектировал. Пьян был вусмерть, от тебя, кстати, возвращался, захотелось вдруг бабу до чёртиков, а тут она и подвернулась. Ну, затащил в кусты, сам понимаешь...А потом тебя вдруг на ней женили, и мне, знаешь, стыдно так сделалось и неловко,и не знал, как и сказать тебе. У меня-то ведь жена, дети. Понимаешь ты меня, как мужик мужика?
- Да, Коля, я всё понимаю.
- Жениться тебе, конечно же, надо.Но будь осмотрителен. Слава Богу, выбор у тебя есть, и он неплох, на мой, конечно, взгляд.
Засиделись мы с ним за полночь, благо нужды в выпивке не знали. Обсудили все возможные кандидатуры для создания мной новой ячейки общества, ни к какому выводу я не пришел, зато обнаружил, что спать мне осталось три всего часа. Я выпроводил Николая и завалился дрыхнуть. А наутро проснулся неотдохнувшим и с квадратной головой поплёлся работать.А пока я спал, снился мне странненький какой-то заяц, был он чёрный и устойчивой для восприятия формой не обладал.И вели мы с этим зайчиком какие-то заумные беседы, которых я, конечно, не запомнил. Вернувшись с поля на следующий день, я зашёл к бабе Наташе, иногда посещавшей городскую библиотеку, и заказал ей "Алису в стране чудес".
Меня приворожили - в этом не было никакого сомнения, потому что в конце сентября я женился на Серафиме. Она оказалась бабой глупой и вздорной. Толку от неё в хозяйстве не было никакого, целыми днями, пока я работал, она сидела в деревне на лавочке со старухами, вела пустые разговоры и лузгала без конца семечки, которые я с тех пор ненавижу.В постели и бревно было бы более подвижно и эмоционально, так что три месяца моего второго брака были сплошным мраком. Да, всего три месяца, слава Богу, потому что через три месяца Сима скончалась от какой-то не вполне понятной нашей славной медицине болезни, чем избавила меня от необходимости разводиться с нею. По-человечески, мне, конечно, было жаль её, но как о любимом человеке я не горевал о ней, ибо не любил её никогда.
Потом, с отчаяния, я женился на Ольге. Хозяйкой она оказалась неплохой, зато была сварлива, и по примеру своей матери пыталась затолкать меня под свой каблук, но тщетно. Месяц почти я прожил с ней, а потом она пошла в город за платьями, и на обратном пути её настигла банда из Дома Одиночества. Они её избили и изнасиловали, после чего она впала в невменяемое состояние. Председатель опять меня развёл, а Ольгу отправили в районную психушку на вечное поселение. Навещать её там у меня желания не возникало
