Жертвуя малым | страница 45



Теоретически я знала, что возле Саракиса есть место, в котором пребывают проклятые духи, но никогда не думала, что оно от города так близко. Теперь оставалось только пенять на собственную глупость. Неупокоенные останки плебеев-преступников не оставишь бродить абы где, ведь они могут представлять угрозу для мирных граждан. А страшная судьба посягнувших на божественный порядок должна стать назиданием их родственникам и соседям. Поэтому естественно, что неподалеку от плебейского поселения должно быть некое подобие резервации, куда власти по решению суда помещают недомертвые трупы преступников. Некое огороженное пространство, пребывая в пределах которого грешники обречены на вечные муки. Такое место нельзя располагать вдалеке от городских инфраструктур и инстанций, иначе как следить, чтобы низшие люди тайком не предали земле тело кого-нибудь из осужденных? Но если все так, как я думаю (а я, пожалуй, недалека от истины), то что, боги побери, мы делаем здесь, в самом рассаднике скверны и опасности?! Да мы за тридевять земель должны обходить это проклятое место!

Пока я так рассуждала, накручивая себя все больше, мы выбрели к краю огромного оврага, на дне которого, среди коряг, сплетения засохших веток и нагромождения камней, тоненькой ниточкой из последних сил вился ручей. Тут же валялись обрывки лохмотьев, оборванные куски дерюги, пучки соломы и, подтверждая все мои догадки, белели человеческие кости. Соль сделал движение в направлении спуска по неровному краю оврага, я с силой вцепилась в его предплечье.

— Не надо! — прошептала я. Лес снова исказил мой голос, изуродовав его до такой степени, что по спине пробежали мурашки.

Соль оглянулся на меня, едва не заставив попятиться: красивое лицо его было искажено в мучительной гримасе. Но миг, и наваждение пропало, и меня вновь буравил взгляд его непроницаемых глаз.

— Самый короткий путь отсюда — по дну, — ровно сказал мне смесок и ткнул пальцем вниз, для наглядности.

Я истово замотала головой.

— В другой раз, как угодно, но сейчас — без меня, — уподобляя речь его рубленым фразам, отвечала я, вздрагивая от звуков собственного голоса. — Там их самый рассадник.

— Ты чувствуешь? — Соль вдруг, склонив голову к плечу, взглянул на меня с интересом. Напрягшаяся рука его, в которую вцепились мои пальцы, слегка расслабилась. — Ты ведь тоже жрица, да? И что ты чувствуешь?

Я, оторопев, уставилась на него. Потом, нахмурившись, отвечала:

— Они следят за нами. Без препаратов я не ощущаю четко, но чувствую их злобу и голод. Они нападут, если мы сделаем неверный шаг, просто навалятся, как снежный ком, и сомнут.