— Зарг! (Радуйся, друг) — сказал Соль. — Д орг намыр’Фаб’Ллир? (Где старшина Лир?)
Мусорщики переглянулись. Затем один из них, повыше ростом, ощерил в усмешке рот. Я не приглядывалась, но с расстояния в десять шагов было прекрасно видно, какие плохие у него зубы.
— Ду бк’нор т’хол, (Он захворал и не придет) — сказал он. — Дандрбыр, (Там артельный) — он махнул рукой в направлении площади. — Ди зимен тзолл, (Ты можешь говорить с ним) — взгляд его темных глаз уставился на меня с неодобрением, и я сделала знак от порчи. — Ди баш т’ойк’Дзонни да мыг тур (Ты Светлый, тебе можно все).
— Йябуль, (Понял) — ответил Соль невозмутимо. — Замыр дог (Спасибо).
— Диррабунт’д’омиль! (В пропасть твою благодарность!) — отозвался плебей сквозь зубы, а второй, испуганно глядя на нас, схватил напарника за рукав. — Диман д’нойлэ ялу-О’Брайен тумых замырланг! (Предводителю Брану и парням она теперь ни к чему).
— Зи т’бар, (Знаю) — наклонив голову, отвечал Соль. Первый раз я слышала в его голосе грусть. Впервые видела пристыженным. Впрочем, не так уж долго я с ним знакома, чтобы этому удивляться. Вот факт, что полукровка-аристократ снизошел до разговора с презренным существом, — это да, удивления достойно. Однако я ведь и раньше знала, что он водит шашни с плебеями. На почве этих шашней мы и познакомились, не так ли?
Обмен любезностями между Солем и мусорщиками подошел к концу. Мы направились обратно, откуда пришли, плебеи, дождавшись, когда мы повернемся и пойдем, приступили к своим обязанностям. Шагая к площади вслед за смеском, я исподтишка оглянулась, проверяя, не пытаются ли они нас сглазить. Очень уж угрюмые и недобрые стали у них лица после разговора с Солем. Я могла их понять: похоже, вредный полукровка подбил нескольких их знакомых на кражу, в финале которой погибли многие, но не он. Ясное дело, в их глазах это выглядит подозрительно и нечестно. Но чего же еще ожидать от пусть нечистокровного, но все же аристократа? В конце концов, плебеи — просто инструмент. Любой из нас, свободных людей, мог поступить с ними так же. А этот мусорщик попрекал Соля так, как будто они были равными. Как будто они были друзьями…
Я передернула плечами, вспомнив жуткую рану на теле смеска, с которой он прибыл на мой пост. Памятуя о том, что рана была смертельной, нельзя утверждать, будто Соль собирался оставаться в стороне от участия в краже. Он был среди преступников, делал с ними одно общее дело. Но, может быть, он знал, что вернется к жизни?
