Джо был уже в Англии, отец послал его в Лондонскую экономическую школу к апостолу лейборизма профессору Гарольду Ласки. Туда же, в Мекку социалистических идей, по понятиям американской денежной элиты, предстояло отправиться и Джону. Почему к Ласки? Джозеф Кеннеди объяснил: «Ласки – умница и чудак. Я не согласен с тем, что он пишет. Мы – антиподы. Но я никогда не учил сыновей относиться плохо к кому-то только потому, что он мне не нравится. Они достаточно наслышались от меня, и теперь для них настало время послушать умного и убежденного человека противоположных взглядов».
Теоретически возможно говорить о «противоположных» взглядах, но лукавый Ласки отлично знал, как надлежит вести себя буржуазному профессору среди моголов финансового капитала. В своем капитальном труде «Американская демократия» Г. Ласки сначала отозвался о Джозефе Кеннеди как об «удачливом спекулянте на бирже», а затем разъяснил: «Франклин Рузвельт избрал бедного ирландского юношу, который собрал громадное богатство и женился на дочери политического босса – ирландца, послом в Великобританию. В конце концов, каких-нибудь 70 лет назад то был высочайший пост». Суждения путаные, но очень лестные по тону. Джозеф мог быть твердо уверен, что дети его найдут самый внимательный прием в Лондоне.
У Ласки Джо провел год. По мнению маститого профессора, разум молодого американца в конце обучения «только-только начал открывать радость мышления». В таком состоянии Джо уехал из Лондона, не преминув заверить Ласки, что он преисполнен решимости стать президентом США. Его место летом 1935 года занял Джон. Учиться долго не пришлось. Жестокая желтуха прервала занятия. Он вернулся в США осенью, полежал в больнице, с большим трудом глубокой осенью отец устроил сына в Принстонский университет, но к исходу года приступы астмы заставили прервать учебу. Семья отправила Джона на ранчо друга в штат Аризону, набираться сил под южным солнцем. В сентябре 1936 года он поступил в Гарвардский университет, где уже учился Джо.
Отец все хлопотал, чтобы сыновья набирались политического опыта. Он послал Джо в Советский Союз. Сын, вернувшись на родину, объяснил отцу, что в «коммунистической идеологии есть кое-какие преимущества». Джозеф, разумеется, горячо оспаривал незрелые суждения. Юный Джон внимательно слушал, а через несколько дней доверился матери: «Брат понимает обстановку лучше, чем папа».
Старший брат, пробездельничав семестр, сдавал экзамены на «отлично». Он блистал в спортивной жизни университета. Джон безуспешно пытался угнаться за ним: он был слаб. В довершение всего, упав во время футбольного состязания, Джон серьезно повредил позвоночник. Последствия удара сказывались всю жизнь. В науках – почти сквозные тройки, хотя он специализировался по излюбленной истории. И самое поразительное: ничто не отвлекало его от занятий. Университет в те годы жил очень бурной жизнью. Студенты горячо обсуждали коммунизм и фашизм, спорили до хрипоты, устраивали демонстрации и выходили в пикеты. Самые отчаянные попадали в тюрьму за нарушение спокойствия. Сжигали, например, чучело Гитлера.
