Ужин оказался выше всяких похвал, и мы отдавали ему должное, когда в передней послышался стук тяжелых сапог, и слуга-перс в сильном волнении поспешил сообщить, что в дом прибыл революционный комитет с требованием встречи с британским генералом. Я успокоил мою хозяйку, которая пришла в ужас от вторжения, и немедленно покинул комнату, дабы встретить гостей, которых ожидал по меньшей мере полдюжины. Войдя в гостиную, я несколько удивился, увидев там только двух представителей: товарища Челяпина, бывшего служащего пароходной конторы, а ныне председателя большевистского комитета Энзели, и смуглого матроса в форме.
Я тотчас же тепло пожал им руки и попросил сесть, после чего состоялся следующий разговор:
– Позвольте спросить, чем могу быть вам полезен?
– Мы отправили вам послание, где говорится, что вам надлежит присутствовать на заседании комитета, чтобы объяснить свое прибытие сюда и ответить на другие вопросы. Вы его не получили?
– Получил, но, поскольку в нем не было упоминания о времени, я ждал более точного приглашения.
– Мы хотим, чтобы вы отправились с нами сейчас и дали необходимые объяснения комитету, который вас ожидает.
– Комитет, как и я, должно быть, очень устал после дневной работы, и по моему мнению, если вы соберетесь завтра в одиннадцать часов утра, мы могли бы спокойно и подробно обсудить все вопросы. А пока могу вам коротко сообщить, что мы движимы только чувством дружбы к России и не имеем ни малейших намерений в создании какого-либо контрреволюционного движения.
После чего я выразил свое удивление и огорчение по поводу их отношения к нам. Я ожидал от них теплого приема и был уверен, что завтра смогу, по крайней мере, рассчитывать на их полнейшее содействие во всех делах. Мне очень хотелось объяснить, что их идеи и мои, вероятно, совпадут по всем пунктам. Я горячо поблагодарил их за то, что они потрудились навестить меня, и, выкурив по сигарете и обменявшись еще несколькими комплиментами (не совсем «обменялись», поскольку комплименты звучали в основном с моей стороны), мы еще раз пожали друг другу руки и расстались с обычной русской учтивостью.
Мне необходимо было отсрочить любую встречу с комитетом до тех пор, пока мы не выясним подробностей о местной обстановке и пока я не узнаю результаты расспросов относительно судоходства, которые теперь находились в стадии подготовки. Прежде чем вступать в какие-либо дискуссии, мне было крайне важно изучить ситуацию. При полном знании условий с их стороны и полном неведении с моей любое расхождение во мнениях обернулось бы неравной игрой.
