Теперь нам предстояло увидеть, как примут нас большевики и другие разновидности революционеров. Любопытство оказалось гораздо более наглядным, чем враждебность – на самом деле последних никогда не было много, за исключением большевистских чиновников (достаточно многочисленных) и небольшой доли действительно антибританских агитаторов. Вследствие этого отношение к нам будет диктоваться должностными лицами, и еще предстоит выяснить, каково будет их отношение. В это время в городе находилось около двух тысяч русских из расформированных войск, и, когда мы подъехали к зданию персидской таможни, вся эта двухтысячная толпа собралась вокруг нас, сгорая от любопытства и не выказывая ни малейшего признака враждебности.
В Персии таможней полностью управляют бельгийские чиновники, и нас очень радушно принял господин Гунин, который с женой и детьми занимает просторное здание, предоставленное начальнику таможни.
Приготовления для нашего приема заключались в следующем. Мне оказали честь жить вместе с семьей Гунин, машины следовало припарковать во дворе таможни, а водители должны были разместиться по соседству, в гараже таможни, офицеры – в довольно комфортном доме на рыбном складе примерно в миле отсюда.
Более неподходящего расположения трудно себе представить. До сих пор на каждой остановке мы все жили вместе с нашими машинами, офицеры и солдаты делили одни и те же помещения и одно и то же консервированное рагу из говядины, приготовленное нашим неутомимым и жизнерадостным поваром, рядовым Пайком из армейской квартирмейстерской службы. В таком случае, что бы ни случилось, мы могли проявить себя должным образом, но разбросанные, как теперь, по всему Казиану, в случае столкновения мы едва ли могли сделать все от нас зависящее.
Однако в этот поздний час идти куда-то в сопровождении толпы зевак-большевиков, ради другого места расположения, не стоило и думать, и я должен был принять все как данность и позаботиться об определенных мерах, чтобы в случае кризиса собрать всех вместе. Единственное, от чего мне пришлось решительно отказаться, – это от чрезвычайно любезного личного приглашения для себя, и я выбрал свой жребий – вместе с другими офицерами ночевать на рыбном складе. Жаль, что кто-то позаботился исключительно о наших удобствах – на последнем, чего мы могли желать. Все, чего мы хотели, – это безопасности и восстановления сил.
И все же я не мог показать себя настолько невежливым, чтобы отказаться от радушного приглашения для себя и офицера штаба поужинать с семьей Гунин, и оно было должным образом принято.
