— Мне нравится этот ресторанчик, — вдруг говорю я, лишь бы увести разговор от темы кольца.
— В самом деле? — Он обводит взглядом переполненный зал. — А я переживал, что он тебе покажется слишком простеньким. Ты же привыкла в Гаване к шикарным заведениям. Но я подумал, так будет легче, раз он находится близко к парому. Ты же почти не ела в дороге.
— Да, обычно я не бываю в подобных местах, — соглашаюсь я, хотя новизна — это именно то, что привлекает меня в этом месте.
Когда отец поддерживал президента Мачадо, наше положение было надежным, мы принадлежали к сливкам гаванского общества.
Два года назад все изменилось.
Куба устала от диктатуры Мачадо, экономические трудности, подогреваемые кризисом в Соединенных Штатах, и политическое движение, во главе которого стояли студенты университета, способствовали обострению напряженности и беспорядкам внутри страны. Проблемы нарастали, американцы осуществили дипломатическое вмешательство, и в конце концов Мачадо был смещен и в ходе восстания сержантов вынужденно бежал из страны. После военного переворота на его сторонников началась охота, вся Куба была усеяна их телами — они висели на фонарях, валялись на обочинах дорог, их сжигали на городских площадях.
Милостью Божьей или по прихоти судьбы отец не пострадал, но совершил ошибку, поддержав не того кандидата в президенты, и теперь на Кубе дергает за ниточки произведенный в полковники Фульхенсио Батиста, перед которым мы должны заискивать.
Моему старшему брату Эмилио вменили в обязанность курировать наш сахарный бизнес, наладить контакты с новым режимом и подлизаться к Батисте. Из-за тесных взаимоотношений с Мачадо отец оказался в немилости, но уцелел — в отличие от многих своих друзей, которые расстались с жизнью, — так что теперь во главе семьи стоит Эмилио.
— Когда-то мы вращались в обществе, — говорю я, тщательно подбирая слова. — Но в последнее время мы в основном сидим дома. Мы дружили с семьями, которые, подобно моему отцу, лишились должностей после революции 1933 года, когда к власти пришел Батиста.
Последние два года мы с Энтони жили на одном острове, находясь при этом практически в разных странах. Он прибыл на Кубу по делам игрового и отельного бизнеса благодаря новым связям, которые установил Батиста с американцами, однако все равно оставался чужаком, не ведающим об ужасе, в котором существовали мы.
— Мне было интересно знать, как ты проводишь время, — говорит он. — Я встречал тебя в Гаване, но ты всегда куда-то шла или откуда-то возвращалась. Я никогда не видел цель твой прогулки.
