Он посмотрел на мыски дорогих кроссов, тонущих в полоске мягкого коридорного ковра. Остановился. Прошёлся взглядом по идеально гладкой белой двери, уставился на номер «999». По телу против воли пробежали мурашки — жуткое число.
В номера стучались из вежливости. При заселении пропуски были активны для всех (строгое условие Эвана), более того — чип-код высылался на видеофон, так что лишние карточки не было необходимости таскать туда-сюда. Шэйн потянулся за гаджетом, но понял, что оставил его у Айрис. Ещё минуту потратил на то, чтобы обшарить все имеющиеся карманы.
Вытащил никому не нужную пластиковую карточку, приложил.
— Привет, прости, что без стука, но… — Шэйн удивлённо замер и уставился на Джул.
Тихоня сидела на полу, прислонившись спиной к кровати, согнула ноги в коленях, обхватила их, как спасательный жилет, и беззвучно плакала. Когда зашёл мажор, она вздрогнула, подняла голову, затравленно уставилась на гостя, понимая, что скрыть зарёванное лицо уже не получится.
Первым желанием Шэйна было сделать вид, что он ничего не видел, развернуться и закрыть дверь с той стороны. Но парень стиснул кулаки, удержал себя на границе паники и растерянности. Медленно приблизился. Опустился рядом.
— Я тебя понимаю, — осторожно, но максимально искренне, сказал Шэйн.
Джул сопливо всхрипнула.
— Понимаешь?!
— Мне тоже паршиво.
— Тебе паршиво?!
Шэйн почувствовал себя неуютно. Повернул голову, посмотрел в удивлённые глаза тихони.
— Ты не из-за Уоша ревёшь? — брякнул он.
— Я не реву! — с блестящими от слёз глазами возмутилась Джул.
— Ну, ладно. Не ревёшь, так не ревёшь.
Шэйн со страдальческим выдохом поднялся, дрожащей рукой опираясь на кровать, размял ноги, заметил выдвижной бар и направился к нему. Сока захотелось.
— Ты опять в алкоголизм ударился? — прогнусавила Джул ему вслед.
— Каждый страдает, как умеет, — меланхолично отозвался тот.
— Я не страдаю.
— А я и не про тебя.
Парень взял по стаканчику апельсинового, вернулся обратно к тихоне, протянул ей напиток с очаровательной трубочкой. В лучших традициях солнечных курортов.
— Все ведь живы? Эрин и Ник живы, Эван, думаю, тоже. Он живучий. Так что всё хорошо. Не плачь, — с грустной полуулыбкой выдавил Шэйн и начал потягивать сок.
— Мой жених так умер, — безэмоционально сказала Джул, пустым взглядом пялясь в стену.
Только стакан в руке задрожал. Она осторожно поставила его на ворсистый ковёр. Сжала тонкие пальцы в грозный кулак, бледная веснушчатая кожа жутковато обтянула костяшки, стали заметны рубцы от ожогов. Джул страдала от солнца ничуть не меньше, чем Айрис, хотя генетика альбиноски делала невыносимой жизнь в таком климате.
