А ведь Асик не без основания жаловался. Немало дней прожил он возле моря, но по-настоящему так и не видел его. Лежал в тени на раскладушке, а к морю ходил только под вечер, в сопровождении мамы. И мама строго следила только за тем, чтобы он не перегрелся или не перекупался.
Но вот и она сама. Тяжело пыхтя, она позже всех взобралась на кручу и, оглядев широко открытыми глазами свои чемоданы, вздохнула с облегчением.
— Поспешим, поспешим, мои мальчики, — нежно сказала она. — Асик, ты почему расселся? Будешь знать, если прозеваем автобус.
— «Автобус, автобус»! — сердится Асик. — Этот ранец до крови натер мне плечи. Ты камней сюда набросала, что ли?
Тащим чемоданы дальше. Здесь идти легче: и дорога ровная, и тени хватает.
В доме отдыха, как всегда, все идет своим чередом. В тени прохлаждаются дедушки и бабушки. Одни из них, вооружась очками, нацеливаются на газеты и книги, другие предпочитают дремать.
— Асик, да иди же ногами, ногами, противный мальчишка! — все время подстегивает Асика мама.
— Да что я тебе — бежать буду? — огрызается Асик. — Подумаешь, автобус удерет! Пускай удирает, я от этого только выиграю. Еще хоть немного у моря побуду.
К его несчастью, автобус еще стоял на месте. Кого-то ожидали. Пассажиры сидели в автобусе, обливаясь потом, и кого-то ругали за то, что заставляет ожидать.
В одну минуту автобус проглотил тяжелые чемоданы. Асикова мама суетилась, совсем позабыв о своих носильщиках. Асик уже сидел в автобусе и, высунув голову в открытое окно, по-прежнему хныкал:
— Вам хорошо, вы остаетесь!
Его круглое, покрасневшее лицо выражало страшное горе, рот был перекошен, на глазах выступили слезы. Наконец и Асикова мама исчезла в автобусе. И только тогда она вспомнила о нас.
— Вот вам на мороженое, — сказала она, выбрасывая в окно пять рублей.
Их на лету подхватил Павлик. Я хотел вернуть их Асиковой маме, но она сурово возразила:
— Не хочу ни перед кем в долгу оставаться!
Наконец пришел и тот, кого ожидали. Автобус рявкнул мотором, пахнул едким дымом, трижды просигналил и вышел за ворота. Еще раз мелькнуло в окне кислое лицо Асика, который, вместо того чтобы попрощаться, снова жалобно воскликнул: «Вам хорошо, вы остаетесь!» Через минуту автобус свернул за угол и исчез.
Немного постояв ка месте и поспорив о том, что делать с деньгами, мы зашагали к лавке, которую здесь почему-то называли «Голубым Дунаем», хотя она была не голубой, а зеленой, да еще и облупленной.
Еще раз поспорили, прицениваясь, что купить на пять рублей. Мороженого не было. И хорошо, что не было, потому что за пять рублей не купишь его на всех.
