А гроза бушевала, море кипело, бесилось. Я видел через борт высокие гребни зеленопенных волн и ждал: вот-вот какая-нибудь из них мгновенно накроет и меня, и маму, и дедушку, и дядю Семена. Тогда наше суденышко пойдет ко дну. Только теперь я понял: наша моторка слишком мала, чтобы выдержать такой шторм.
Но время шло, море ревело, гроза постепенно отступала, и ни одна волна не посмела опрокинуть наше суденышко. Тогда я понял и то, что никакое море не страшно, если баркасом управляет такой опытный рыбак, как мой дедушка. И я решительно сбросил с головы брезент.
Я опять видел дедушку, любовался им. Весь мокрый, с обвислыми длинными усами, с которых струилась дождевая вода, с трубкой в зубах, он крепко держал в руках руль, играя сильными мускулами рук, плотно обтянутых рукавами влажной рубахи. Заметив меня, дедушка улыбнулся одними глазами, лицо его словно озарил солнечный луч. Мне стало ясно: пока я с дедушкой, нечего бояться. И я громко спросил:
— Дедушка! А сколько баллов?
— Го-го! — откликнулся дедушка будто с другого конца моря.
— Сколько баллов, спрашиваю.
— Баллов?
— Ага!
— Не проверял!
И дедушка рассмеялся. Я почувствовал — никакие баллы не страшны дедушке, пускай их хотя бы и сто будет. Пусть закипит море, как вода в котле, все равно дедушка смело переплывет его на своей легкой рыбацкой моторке.
И я сам смелее посмотрел в морскую даль. Море между тем продолжало кипеть, пузыриться; даль его ревела и свистела, угрожая и запугивая меня, но мне совсем не страшно было… Я почувствовал себя моряком, человеком, которому в будущем придется не раз водить баркасы в штормы по всему морю, как сейчас ведет эту моторку мой бесстрашный дедушка.
И в самом деле, через какой-нибудь час, а может быть, и больше, мы увидели знакомый берег, пожелтевший каштан на круче и нашу хату. Приглядевшись, я заметил на берегу бабушку. Маленькая, седоволосая, она стояла на круче, приставив козырьком руку к глазам, и смотрела на нас. И мне так захотелось крикнуть ей, чтобы даже отсюда услышала она, что мы прибыли благополучно, что с нами даже в самый большой шторм и бурю никогда ничего не случится.
А когда мы сошли на берег, дедушка обнял меня за плечи, затем крепко взял под мышки, поднял вверх, поцеловал в обе щеки и сказал:
— Ну, Даня, ты у меня уже настоящий рыбак!
