Дедушка молча берет удочки, весло, натягивает на голову широкополую шляпу и, попыхивая трубкой, идет со двора. Я мгновенно опережаю его. Мне хочется позвать за собой и Коську, и Пятницу.
Но Пятница с Робинзоном уже переправляются с помощью все той же автомобильной камеры на облюбованный ими необитаемый остров. Я намеревался позвать Пятницу, а после передумал: зачем звать человека, у которого нет никакой самостоятельности? Ведь только вчера он говорил, что больше не будет водиться с Робинзоном и подружится со мной, а сегодня чуть свет отправился на необитаемый остров.
Мы опустились на берег моря, не спеша прошли к рыболовецкой базе. К моему удивлению, Коська уже сидел в баркасе и все закидывал свою удочку в тихое море. На его кукане болталось с полдесятка серых бычков.
Около рыббазы дедушку встретил Жорка-одессит.
— Здравжлав, Козьма Иваныч! — по-военному козырнул он.
— Здорово, моряк! — откликнулся дедушка.
— Моторка под полными парусами. А шьо вы думаете: сегодня может клевать! И кнут пойдет, и камбала, того и гляди, может клюнуть по своей глупости.
Жорка-одессит снял со столба веревку, при помощи которой баркас был привязан к причалу, а дедушка молча оттолкнулся веслом от берега. Мы с Коськой примостились наносу.
Баркас медленно отошел от причала. Я смотрел через борт в воду. Она была так прозрачна, так чиста, что все морское дно, покрытое камнями и зелеными водорослями, просвечивало, как сквозь стекло. Я заметил на дне громадного краба. Неуклюже переставляя свои рыжие клешни, он карабкался на большой камень.
Внезапно рявкнул мотор, наш баркас задрожал, накренился на одну сторону и рывком устремился вперед. За кормой пенилась, пузырилась зеленоватая вода, оставался широкий след. Берег начал быстро отдаляться. Стоявший на мостике Жорка-одессит усердно махал в воздухе фуражкой и что-то кричал нам вслед. Мы все равно ничего не слышали, так как мотор рокотал безумолчно…
Берег просто убегал от нас. Я уже видел перед собой высокую кручу, на вершине которой одиноко стоял побуревший от зноя каштан. За ним, словно в зеленом кустарнике, виднелся окруженный черешнями и акациями красный дом. А ниже, под самой кручей, раскинулся рыбацкий поселок. Вскоре я разглядел и дедушкину хату. Мне даже почудилось, что на маленькой веранде, увитой диким виноградом, стоит моя мама. И она машет рукой, как бы приветствуя нас.
Мне вдруг стало неловко, что я не разбудил ее. Ведь и она могла поехать с нами в море, полюбоваться этой необыкновенной красотой. Но тут я вспомнил, как дедушка говорил, что рыболовство — не женское дело, и сразу же успокоился.
