Отошла в сторону, глядя на то, что натворила. Ладони полыхали огнем. Перевела взгляд на них — вздувшиеся волдыри лопнули, обнажив красную плоть. Это не важно. Чтобы уменьшить боль, подставила руки прохладному ветру, что дул из пустыни.
Он удивленно вплелся между шаров, заставив их зашататься. Ночной ветродуй куда опаснее обычного. Днем ветер лишь заигрывает с лкесой, иногда отрывая от общей массы бегунок. А вот ночью будто злится на что-то, налетает порывами, может засыпать песком всю плантацию — потом такая морока чистить! Но самое плохое — может ускакать много шаров. Если забыть тщательно поставить заграждения.
— Ну же, — прошептали мои искусанные губы.
Глаза пробежались по черной массе. Лкеса шевелился, будто живой. Но не срывался с места, несмотря на сильные порывы ветра. Лишь парочка с краев, самые махонькие шарики, укатились в пустыню.
«Если к утру плантация не опустеет, твой брат умрет».
Проклятый Архидьявол! Я сжала истерзанные ладони в кулаки, подошла к плантации и, не веря, что делаю это, начала пинать лкесу ногами. Шары полетели в разные стороны. Ветер поднимал их высоко в воздух, словно игрался с ними, потом швырял оземь и гнал прочь.
Я остановилась, лишь выбившись из сил. Глядя на то, как плантация срывается с места и уносится в пустыню, села на песок, притянула колени к груди и обхватила их руками.
Такой меня и обнаружил Ияр, когда пришел утром.
— Зоя? — его голос пронесся по пустой площадке, еще вчера полной дорогостоящего, самого лучшего лкесы.
Госпожа Рахана и старший смотритель выводили этот сорт так долго и кропотливо. Потратили не один кошель, туго набитый крупными самоцветами, чтобы купить лучшие саженцы, скрестить их и получить его — самый лучший шар, с особым тончайшим переплетением веточек.
— Зоя, что ты молчишь?! — брат упал передо мной на колени и начал тормошить. — Как такое произошло?!
Он схватил меня за руки, ахнул, увидев кровавое месиво вместо ладоней, и догадался.
— Это ты сделала? — Ияр вскочил, подбежал к одному из заграждений, что уже было почти полностью засыпано песком, поднял его и разглядел перерезанные веревки. — Ты сдурела совсем, что ли? Зачем? Что же ты натворила!
Как будто Архидьявол предоставил мне выбор!
— Дура! — брат отшвырнул загородку. — Что же ты наделала, дура! — он схватился за голову. — Ведь нам же теперь всем несдобровать!
— Так было нужно, — тихо прошептала я.
— Зачем?! Что значит нужно? Что ты несешь?!
Так было нужно, чтобы ты не умер. Мне очень хотелось это сказать. Но зеленые глаза — клянусь, видела их перед собой — предостерегали этого не делать.
