— Отвали к чертовой матери, — прошипела Кейт и, расплакавшись, повалилась на подушку, дрожа и не в силах остановиться.
Мать тут же подскочила к ней и с возмущением посмотрела на Джоэля.
— Вы расстраиваете мою дочь, инспектор. Кроме того, я желаю знать, почему вы задаете ей такие вопросы. Этого требует официальное расследование? Потому что, если нет, вам следует знать, что мой муж занимает солидное положение в адвокатской фирме и нам известны наши права.
Джоэль встал.
— Прошу меня простить, если я тебя расстроил, — сказал он Кейт. — Я ухожу. Спасибо, что согласилась со мной поговорить.
Джиллиан Готорн, не теряя ни секунды, проводила его до двери. На улице стало заметно холоднее, и ночной туман, точно дым, окутывал уличные фонари.
Джоэль остановился на пороге и спросил:
— Удовлетворите мое праздное любопытство, миссис Готорн. Это вы закололи шторы в комнате Кейт булавками?
— Не уверена, что это ваше дело, но я отвечу: Кейт сама их сколола. Она говорит, что ей плохо от яркого света.
— Но в ее комнате горела лампа.
— Она ей не мешает, — нетерпеливо проговорила миссис Готорн. — Кейт жалуется на солнечный свет.
— С каких пор?
— С сегодняшнего утра. С ней все будет в порядке. Скорее всего, она подхватила новый вирус гриппа, которым сейчас многие болеют.
— Не сомневаюсь, что так и есть, миссис Готорн. Надеюсь, Кейт скоро поправится. — Джоэль повернулся, собираясь уйти и чувствуя спиной ее злобный взгляд. Он уже знал, каким будет его следующий шаг, другого просто не могло быть. Он остановился и снова обернулся к матери Кейт, которая продолжала сердито смотреть ему вслед. — Последний вопрос, миссис Готорн. У вас есть собака?
— Собака? — Она нахмурилась. — Разумеется, у меня нет собаки. А почему вы спрашиваете?
— Спасибо за помощь.
Джоэль улыбнулся и зашагал по дорожке к своему мотоциклу.
После поспешного возвращения из Италии в Лондон Джереми Лонсдейл с внутренним трепетом позвонил Сеймуру Финчу, и ему назначили встречу с мистером Стоуном на половину девятого вечера того же дня.
Только сейчас, когда он сидел в кожаном кресле в библиотеке Стоуна и смотрел на горящие в камине поленья, Лонсдейла начал охватывать настоящий страх. Он ничего не мог поделать с отчаянно дрожащими руками, а левая нога, будто сама собой, заметно подергивалась. Ему требовалось чего-нибудь выпить, но Финч проводил его сюда без единого слова и ничего не предложил. Неужели они каким-то образом сумели понять, что он задумал? Эта мысль наводила на Лонсдейла ужас.
