Отдельная страница нашей истории — Никита Панин, выдающийся дипломат, изворотливый придворный, воспитатель Павла… При этом, его считали человеком ленивым и медлительным. Екатерина II однажды сказала о нем, что Панин когда-нибудь умрет оттого, что поторопится. А еще императрица говорила о Панине, что у него много недостатков, но он искусно умеет скрывать их. Никита Иванович и сам был острословом. Когда граф Александр Воронцов (соперник и противник Панина) заболел от излишнего злоупотребления постной пищей, которую он уписывал не только во время постов, Панин написал ему, что закон требует не разорения здоровья, а разорения страстей, «еже одними грибами и репою едва ли учинить можно».
Светская болтовня о взаимной нелюбви императрицы и ее сына стала добычей мемуаристов, писателей, историков. Это красивый миф в шекспировском духе. Но — именно миф, в котором домыслов гораздо больше, чем правды. Во-первых, Павел всегда оставался для Екатерины родным человеком, во-вторых, в большой политике Северная Минерва никогда не руководствовалась чувствами. Главная причина их конфликта состояла в том, что мать и сын считали друг друга никудышными политиками. Так что это политическая, а не семейная история. И началась она в день рождения сына Екатерины, которого по решению находившейся тогда на троне Елизаветы Петровны сразу же разлучили с матерью.
Мы почти не будем говорить о сложных политических обстоятельствах того времени. Хотя тут есть о чём поспорить и что вывалить на уши… Сегодня нас интересуют легенды и оттенки характера императора. А беспощадная историческая реальность будет проступать в этих рассказах как фрагменты осыпавшейся мозаики.
Судьба императора Павла Петровича печальна и таинственна, а в чем-то и трагикомична. Трудно сказать, кто первым назвал его русским Гамлетом, но это прозвание за ним закрепилось намертво. И, как мы увидим, подобно Гамлету, он любил инсценировки, бросающие в дрожь тех, кому Павел Петрович хотел отомстить. Хотя, пожалуй, он был наивнее и прямодушнее своего датского собрата, о котором к тому времени уже рассказал русской публике поэт и драматург Александр Сумароков.
Когда его отца, императора Петра III, отстранили от власти, Павлу еще не исполнилось шести лет. Подразумевалось, что, достигнув совершеннолетия, он станет императором. Но его мать оказалась настолько талантливым политиком, что всерьез воспринимать перспективу ее отрешения от власти никто не мог. Несколько раз в аристократических кругах возникали идеи сделать ставку на воцарение Павла — но императрица пресекала эти начинания легко и бескровно. Десятилетиями Павел жил в Гатчине, в воображаемом мире. Держал собственный двор, лелеял мечты, непохожие на устремления его нелюбимой матери. Не ладил с ее фаворитами, с екатерининскими орлами, а всесильного Потемкина просто ненавидел. Однажды — уже став императором — в беседе с Василием Поповым — бывшим правителем канцелярии князя Таврического — император принялся обвинять Потёмкина во всех смертных грехах и вопрошал: «Как нам теперь исправить то зло, которое он причинил России?». — «Отдайте туркам Крым и южный берег», — ответил Попов, прекрасно понимая, что такая дерзость будет стоить ему свободы. Но император сдержался. По-видимому, высоко оценил остроумие Попова!
