— Дело уже кончено. Он наказан, и гневу моему конец. — сказал Петр.
Надо заметить, что если Петр Великий говорил кому-нибудь: «Бог тебя простит», — то этим уже все забывалось, будто ничего и не было. Этих-то слов и добивалась государыня.
Немного погодя, она опять попросила, чтобы Государь не гневался более на Татищева. Петр промолчал.
Она в третий раз заговорила о том же.
— Да отвяжись, пожалуйста, от меня! — сказал, наконец. Царь. — Ну, Бог его простит.
Едва были произнесены эти слова, как Татищев уже обнимал колени Петру, который подтвердил свое прощение. Тогда Татищев признался, что сечен был не он, а Замятин, и в заключение прибавил:
— И ничто ему, подьячему-крючку.
Шутка эта, однако, не понравилась государю.
— Я тебе покажу, как надобно поступать с такими плутами, как ты! — сказал он, берясь за дубинку. Но тут Екатерина напомнила, что он уже именем Божиим простил виновного.
— Ну, быть так, — сказал Государь, останавливаясь, и приказал рассказать, как было дело. Татищев чистосердечно, не утаивая ничего, все рассказал. Призвали Замятина, и он подтвердил, что это правда.
— Ну, брат, — сказал Государь, — прости меня, пожалуйста! Мне тебя очень жаль, а что делать! Пеняй на плута Татищева. Однако ж я сего не забуду и зачту побои тебе вперед.
Впоследствии Петру Великому пришлось сдержать свое слово. Замятин попался в каком-то преступлении, за которое следовало жестокое наказание, но царь решил, что если подсудимый и заслуживает казни, то он уже достаточно наказан.
Петр Великий не раз устраивал свидания с королями Польским и Датским.
В одно из таких свиданий Их Величества, после веселого обеда, заспорили о том, чьи солдаты оказывают больше храбрости и безупречного повиновения. Всякий хвалил своих.
— Я советовал бы тебе молчать про твоих саксонцев, — сказал Петр королю Польскому, — я их отлично знаю: они немногим лучше трусов-поляков, а ваши (продолжал он, обращаясь к Датскому), как ни стары, но против моих новых не годятся.
Так как собеседники не уступали, то решено было произвести опыт.
— Прикажите призвать сюда по одному из ваших солдат, — сказал Петр, — самого храброго и верного, по вашему мнению, и велите броситься из окна. Посмотрим, окажут ли они беспрекословную готовность исполнить ваше повеление, а я в своих уверен и если бы хотел из тщеславия обесчестить себя, пожертвовав человеком, то каждый беспрекословно исполнил бы приказание. (Надо знать, что дело происходило в третьем этаже.)
