— Все хорошо. — Она улыбнулась в ответ. Не заставила себя улыбаться, как привыкла, а именно улыбнулась.
— А если станет плохо?
— А если станет плохо, то непременно скажу.
— Больше не ходи той дорогой. — Он был очень серьезен. — Незачем тебе, Мира.
— Больше не буду, — пообещала она. Ей и самой не хотелось. Хватило с нее на сегодня.
— Вот и молодец! — Он тоже улыбнулся. Снова блеснули стекла очков, не позволяя Мирославе увидеть выражение его глаз.
* * *
Дома было хорошо! И пусть это был не настоящий Мирославин дом. И пусть это «хорошо» отчасти было связано с разговором с дядей Митей. Все это не отменяло того факта, что она сумела создать что-то максимально комфортное, максимально похожее на крепость. Не в том смысле, что серое и неприступное, а в том смысле, что безопасное.
В доме был ароматный кофе, набитый книгами шкаф и антикварная ванна на грифоньих лапах, такая большая, что в ней можно было вытянуться в полный рост, и все еще оставалось место. Насчет лап у Мирославы имелись определенные сомнения. Но она специально порылась в бестиариях, чтобы утвердиться, что лапы именно грифоньи. И ванна на таких чудесных лапах приобрела в ее глазах еще больший вес и значимость. Хорошо, что она увидела ее первой! Увидела и забрала себе! А кому она еще была нужна в Горисветово?! Да на нее бы даже не взглянул никто, такой грязной, такой никчемной она казалась! Еще и выпачканной во что-то жирное, с трудом оттираемое. Мирославе пришлось потратиться не только на установку, но и на реставрацию этой прекрасной ванны, но оно того стоило! Ванна украшала и делала удобнее ее жизнь!
В ванну Мирослава забралась уже не с чашкой кофе, а с бокалом вина, красного и густого, сладкого, как мед. Сегодня ей было нужно именно такое, сладкое и тягучее, почти ликерное, чтобы запить горечь и страх от пережитого, чтобы забыть.
Вино ласкало нёбо. От теплой воды поднимался пар. Мирослава закрыла глаза, с головой ушла под воду, а когда вынырнула, вода была холодной. Нет, она была ледяной! Нет, это была не вода, а кровь. Такая же терпкая и густая, как вино. Она стекала с Мирославиных пальцев, срывалась каплями, закручивалась в стремительную воронку. По часовой стрелке. Снова по часовой… Воронка закручивалась, а уровень воды в грифоньей ванне оставался прежний. Или не воды?..
Она бы закричала, заорала бы в голос даже не от страха и холода, а от отвращения, если бы голос ее снова не подвел. Крика не получилось. Даже слабого хрипа не вышло. А за спиной, со стороны изголовья грифоньей ванны кто-то стоял, и ласковый шепот заставлял волосы на Мирославиной голове шевелиться, вставать дыбом.
