Когда я заговорил с Антоном Сорокиным о «Хохоте желтого дьявола», он охотно показал мне книгу.
— Это мой шедевр! Он имел крупный успех, — говорил Антон Семенович. — Я предугадал все зверства воюющих сторон. Описывая злодейства и ужасы войны, я затрагивал эти вопросы с точки зрения торговли человеческим мясом. Мировая воина — это людоедство двадцатого века, и никакие фарисейские лозунги не могут оправдать барышников, развязавших кровавую бойню в Европе.
Антон Сорокин всегда загорался, когда начинал говорить о войне. Это была его излюбленная тема.
— Подумайте только, человеку дают в руки оружие и внушают мысль, что чем больше он убьет врагов, тем больше добра принесет своей родине. И даже неплохой человек становится зверем. Война — это сумасшествие, порожденное золотом. Вот основная идея моей книги. В ней я доказал, что главным виновником войны является капитал. Многие писатели, прочитав мою книгу, прислали мне письма — Максимилиан Волошин, Михаил Арцыбашев, Иван Рукавишников…
— Ну, а монархи? — напомнил я, зная, что им Сорокин отправил «Хохот желтого дьявола».
— Только один сиамский король. Ответил на французском языке: за неимением русского переводчика присланную Вами книгу никто прочитать не мог.
Он задумался, что-то вспоминая, а потом заговорил:
— В мирное время против войны можно было бороться статьями, книгами, как боролся Лев Толстой. Но вот вспыхнула война. Ни одного правдивого слова моего о ней цензура не пропустила. Патриотический угар лишил разума интеллигенцию, в первую очередь писателей и журналистов. Противно было читать газеты и журналы. Я обозлился и решил проучить редакцию «Огонька». Послал свой портрет и сообщил, что писатель Антон Сорокин покончил жизнь самоубийством. В Омск пришел номер журнала с моим портретом в траурной рамке. Я сразу дал телеграмму в редакцию для успокоения читателей: «Антон Сорокин жив и работает над новым романом». Помнишь, Валек — обратился он к жене, — какой разыгрался скандал?
— С тобой перестали люди здороваться! — ответила без всякого воодушевления Валентина Михайловна.
— Да, перестали, — охотно согласился Антон Сорокин. — Первым не подал мне руку писатель Александр Новоселов. — «Я с покойниками не здороваюсь!» — сказал он и прошел мимо. Феоктист Березовский скривил презрительно физиономию и отвернулся. Николай Феоктистов весело улыбнулся, а руки демонстративно спрятал за спину… Странный народ! — пожал плечами Антон Семенович.
