— Скажите, пожалуйста, мы обязаны выбирать депутатов только открытым голосованием или имеем право голосовать тайно? Может быть, докладчик ответит на этот вопрос поподробнее?
— Постараюсь объяснить, — ответил Павел Петрович, — хотя, как мне кажется, для большинства собравшихся выдвинутый вопрос чрезвычайно прост. Как известно, наша партия при всех выборах всегда стояла и сейчас стоит за тайное голосование. Но сейчас идет открытая борьба — одни граждане открыто с оружием в руках выступают за советскую власть. Другие — так же против советской власти. Втихомолку играть, как здесь предложил очень осторожный обыватель, не годится.
Голосование за кандидатов шло по списку, но каждого обсуждали отдельно. Все проходило довольно гладко, но когда назвали фамилию, если память мне не изменяет, Пенькова, в зале послышался недовольный гул. Кто-то крикнул:
— Не надо! Вычеркнуть!
— Выбросить! Выбросить!
Павел Петрович дождался тишины. Заговорил он тихо, отлично понимая, что чем тише говорит оратор, тем внимательнее его слушают.
— Мне кажется, подавляющее большинство здесь присутствующих довольно хорошо знает товарища Пенькова, как отличного коммуниста. Уважением пользуется, человек абсолютно честный… Здесь раздались голоса с требованием вычеркнуть его фамилию. Кому-то это показалось удивительным, а я не удивился. В этом есть своя закономерность, хотя и очень печальная. Все вы знаете, какой пост занимает товарищ Пеньков. Он работает в коммунальном отделе и единолично ведает жилищными делами. А с жильем у нас очень и очень плохо. Все, что можно взять на учет, мы взяли. Городок маленький, раньше жило одиннадцать тысяч населения, а сейчас, вероятно, пятнадцать. И все идут к товарищу Пенькову. Обиженных уйма. Человек десятки раз просил освободить его от этой каторжной работы. Но кем заменить? Это такой неблагодарный участок, туда хоть ангела поставь, через неделю он в сатану превратится. Мне кажется, вычеркивать кандидатуру товарища Пенькова не следует. Личные обиды нужно забыть при таком важном деле, как выборы на съезд.
В зале раздались аплодисменты. Товарищ, сделавший отвод Пенькову, снял свое предложение.
Вместо уездного ревкома появился уисполком, но контрреволюция не спрятала свои когти. Уездная ЧК обнаружила заговор, арестовали человек пятнадцать служащих, среди них оказался и заведующий типографией Божко. За какие грехи его посадили, никто не знал.
Когда в типографию заглянул Павел Петрович, рабочие ему рассказали, какая гроза разразилась над головой заведующего.
