Узким языком вытянулись от Красноуфимска до башкирской грани эти пологохолмистые поля, уральский феномен, отороченный с боков горами и лесами, а меж ними прогретые и продутые ветрами, по-степному плодородные черноземы; кое-где путнику и вовсе почудится степь от растущих по травянистым склонам ковылей.
Хлебная крестьянская сторона, где один Югуз, раздольное урочище на сажинской земле, стоит земель иного цельного совхоза, какого-нибудь из горных, где поля клочками по нескольку гектаров затерялись в лесах и косогорах.
Здешний житель мог быть только хлеборобом. Народная сила, подкрепленная силою земли, была здесь тем, на что можно опереться.
Сидя над старыми отчетами, Лиссон размышлял, сопоставляя то, что могла дать эта земля, с тем, что давала на самом деле.
И был неутешителен итог.
Немы цифры, но они иногда не говорят даже, а кричат.
61—65-й годы: средний урожай зерновых в «Ударнике» 11 центнеров. Это ровно на полтора центнера выше районного показателя, лучший итог среди четырнадцати хозяйств. Но разве на это способен Югуз?
Самый высокий результат в начале пятилетия, худший в памятном по Поташке шестьдесят третьем — 7,2 центнера. Неурожайный год, конечно, но все же…
Может быть, повеселее дела у крестьянской кормилицы — ржицы? У нее еще хуже. Шестьдесят третий — всего пять центнеров. Сказывалось, видно, пренебрежение к этой культуре. Овсы? Ячмени? Средний сбор за пятилетку тоже около одиннадцати центнеров. Покрепче чувствовала себя пшеничка, почти на два центнера выше, а отдельные поля давали по сто, а то и по сто пятьдесят пудов. Но разве это может успокоить?
Ключ к разгадке все тот же. Земля почти ничего не получает, земля только отдает.
Безропотно и терпеливо.
В шестьдесят втором году на гектар у Гулецкого пришлось, конечно, побольше туков, чем у поташкинцев, — по три кило. Но многим ли эта норма выше так запомнившейся ему поташкинской: по маковой росинке на квадратный метр?
А органика? Она лежала и гнила у ферм, да как ее взять, если нет погрузочной техники, мало транспорта? Ну, брали что-то, грузили на железные листы-пены, везли… за один-два километра, на ближнее поле, под пропашные. Те же поля, что лежали за десять-пятнадцать верст, не видели ничего, пожалуй, с тех самых пор, как была распахана там последняя крестьянская межа.
В отчете «Внесение в почву органических удобрений»— да и то это лишь на бумаге раскинуто на все земли — кривая по годам монотонно и уныло шла к нулю: 1,8–1,6—1,2–1,0—0,8 тонны на гектар.
