Конечно, все это в тот раз она сказала не этими, а своими словами, может быть, корявее. Но мысль была эта. Жителев слушал, азартно хлопал кулаком по колену и все требовал, чтобы Геннадий с Валей как следует вникли в то, что говорила старуха.
— Нет, вы послушайте, что она говорит, — требовал он. — Ульяна, да ты же грамотнее нас всех в политэкономии!
— Да уж грамотейка, — насмешливо соглашалась тетка Ляна, — мне расписаться — такой труд, как с возом в гору…
Об этом же зашло у них и в этот раз, за ужином. Геннадий сказал:
— Как это так — «дали»? Он купил машину на собственные деньги.
— Денег собственных не бывает, — упрямо твердила старуха. — Сегодня ты их получил, завтра отдал.
— Но мне за них что-нибудь дадут при этом.
— А вот когда дадут что-нибудь, без чего прожить нельзя, то и будет собственное. Вот юбка на мне собственная, потому что никто такую рванинку за меня донашивать не станет, придется мне самой. А машина… На заводе, где их делают, работает, может, триста человек.
— Да нет, там не триста. Там в коллективе несколько тысяч, — поправил ее сын.
— Ну вот. И каждый в эту машину отдал свою каплю труда. Разве можно такую штуку в собственность. Просто дали человеку, пусть покудова пользуется.
— Но он заплатил за нее.
— Правильно. Отдал пачечку картинок. А можно было иначе сделать: дать ему одну бумагу с печатью, написать на ней, что потрудился человек хорошо, заслужил. Так бы даже лучше, деньги-то люди добывают по-всякому.
— Но теперь машина у него в руках. Попробуй кто-нибудь взять.
— А возьмут, когда понадобится. Случись война, потребуется раненых возить. Возьмут — и правильно сделают.
Вечером того дня Иван Зотеич Укладников чинил плетень.
Дом его стоял третьим с дальнего конца села. Из трех сыновей старика при доме остался один, младший. Но шел и младшему уже двадцать четвертый год. Работал парень в дорожном участке. Старик и сам толком не знал, кем он там числится. Видал его работающим то на тракторе, то на грейдере. Когда сын настроился жениться, к избе пришлось наладить небольшой прируб и открылок на один скат, составляющий кровлю сыновьего жилья. Новое широкое, почти квадратное окно, не под стать прежним окнам в резных наличниках, делало лицо укладниковского дома странно непохожим на его привычный облик.
«Как воронье гнездо стал дом», — подумал однажды старик, выйдя на середину улицы и оттуда поглядев на свое усадьбище.
Почти три года, как он ушел на пенсию, а все еще не привык к положению человека не у дел. Положим, работы он находил достаточно — по двору, и общественной, и совхозной летом. А все чего-то будто не хватало.
