— Отлично, — кивает Джон и светлеет лицом. — Ну что, сбылось твое желание?
— Какое?
— То, которое ты загадала на рельсах. Сбылось же?
Его голос разносится так, словно вокруг гораздо больше места. И мы не внутри списанного вагона, а в…
Тронном зале. Я трясу головой, чтобы прогнать наваждение.
— Вот и наши сбываются. — Он полулежит на диване и болтает ногой в белой кроссовке. Вверх-вниз. Вверх-вниз. — Всегда.
— Ты это к чему?
Пить хочется еще сильнее, язык липнет к нёбу. Он тоже будто увеличился в размерах, как и этот вагончик. Я никогда не принимала наркотиков, но с ходу понимаю, что это они. Слишком незнакомые ощущения — не спутать.
— У Прели тоже есть одно желание. Самое заветное, но он не знает, как тебе о нем сказать. Преля, может, скажешь ей?
— Гы-ы, — отзывается тот из темноты.
— В общем, он мечтает связать тебя и трахнуть.
Перед моими глазами мелькает тень. Здесь есть кто-то еще… Я пытаюсь повернуть голову, но ничего не получается. Мне плохо. Меня сейчас вырвет.
— Стейс, запри дверь. Останься, если хочешь. Преля, она готова. Давай.
Я не чувствую ладоней и пальцев. В гортани тоже анестезия.
— Джон, че ты гонишь, — с улыбочкой тянет Апрелев и не подходит.
— Илья. — Мой голос выходит из замороженного горла с жутким хрипом, онемение охватило переносицу и уже подбирается к ноздрям. Я не помню, как произносить слова, которые я знаю. — Твыа… ма…
— Ты дрянь, — усмехается Джон. — Не хочу к тебе прикасаться. Ты дала Преле. Че, как он, кстати? Ладно, сейчас узнаем. Ты так на него смотрела… На моего гаера. С первого дня. Прям жрала глазами. Понравился? А Терпигорев что говорит? Или он еще не знает? Преля, иди к ней, чего ты там прилип.
— Джон, да ладно тебе.
— Ты нагнал про секс, что ли? Ты охренел? — Джон спрыгивает с дивана, оказывается возле Ильи и звонко бьет его по голове. Стася вскрикивает. Я больше не могу стоять и сажусь на пол. — Охренел? — орет он и пинает его так, что тот отлетает к двери. — Ты охренел, да? Иди, сказал!
Я вижу, как у Ильи крупно трясутся кисти рук. Он водит ими по двери, будто шаманит. До меня с трудом доходит, что он пытается ухватиться за щеколду, но руки его не слушаются. Тогда он утыкается в створку лбом и глухо, безнадежно взвывает. Он воет и воет, человек не может издавать такие звуки. Стася не выдерживает — отпирает и распахивает дверь, выталкивает Илью наружу. Визжит:
— Замолчи! Замолчи!
Тот выпадает и ползет на четвереньках. Джон швыряет ему вслед пустую бутылку.
