И тут я догадалась. Лиса. Следы терялись среди зарослей, и понять, куда они уходили дальше, было почти невозможно. Я повернула к дому.
– Такеши! Такеши, у дома лиса пробежала!
С кухни выглянула мать.
– Лиса? Какая лиса?
Я показала ей снятый с ветки клок. Мать покрутила его между пальцами. На секунду о чём-то задумалась, но тут же встрепенулась и посмотрела на меня.
– Ужас, – буркнула она. – Из лесу кто угодно прибежать может. Ты по дороге, кстати, Такеши не встречала?
– Нет. А что, опять куда-то ушёл?
Мать снова потрепала шерстяной клочок.
– Как думаешь… – пробормотала она. – Такеши может вдруг уйти?
– Насовсем?
Она кивнула. Вместо того, чтобы выбросить эту перепачканную шерсть, мать зачем-то сунула её в рукав – отложила. Будто на память.
– Нет, – буркнула я. Наверно, не слишком уверенно. – Куда он может уйти?.. И… зачем?
– Он… слишком грезит об отце… Думает, что при нём было лучше…
Мы прошли на кухню.
– Я не понимаю, как можно грезить о том, кто пропал, когда тебе было всего семь, – отрезала я, забравшись в ящик. – Такеши ведь столько было, да?
– Но все эти семь лет они почти не отходили друг от друга, а тут… Харуко, хватит таскать сладкое!
Я сунула в рот ещё один засахаренный кусочек. Сушёные фрукты у нас хранились в отдельном мешочке, и для меня он был чем-то вроде сокровища.
– Может, Такеши просто работёнку нашёл, а вы зря волнуетесь, – соврала я. – А потом придёт и вам какой-нибудь подарок принесёт. Вы знаете, он же всегда до конца молчит.
Мать вздохнула.
– Сегодня лягу спать пораньше, – пробормотала она. – А ты, если нетрудно, дождись его. Скажи брату, что с этим нужно прекращать. Тебя он лучше слушает.
Я кивнула и ушла к себе. До возни с ужином ещё оставалось время – значит, можно было взяться за книги. «Свод нечистых дел» выглядел ненамного привлекательней остальных, но само ощущение, что в руки мне попалась новая книга, делала его целым неизведанным миром, который хотелось как можно скорее исследовать. Непривычным было только то, что слово «мёртвый» здесь подменялось «преображённым», а сама смерть представала «преображением». Те, кто писал эту книгу, до ужаса боялись скверны, которую несло с собой одно только упоминание чьей-то гибели.
«Доподлинно известно, что люди и ёкаи есть существа одного порядка, и первые, преобразившись, могут стать вторыми, а вторые, с тем же преображением, сызнова рождаются первыми. То есть неразрывный круг. С преображением существу сопутствуют новые ками-покровители, дающие ему новую силу и новый
