Он остановился и скрестил руки на груди, как будто отгораживаясь от меня. Покосился на проходящую мимо женщину. На секунду показалось, что именно так он воспринимал всех других людей – попросту чужими для себя. Я тут же прогнала эти мысли.
– Что происходит? – уже намного тише спросила я. – Мне-то ты можешь об этом сказать?
– Мне хочется больше узнать об отце.
– Больше узнать об отце?
Он кивнул.
– Зачем тебе это? Он же давно пропал…
– А я разве говорил, что собираюсь его искать? Харуко, я просто гуляю. Хочу побыть один. Можешь ей так и передать: я просто хочу побыть в одиночестве.
– Хорошо… но… хотя бы хаори тебе принести?..
– Не стоит. Здесь не то, чтобы холодно.
И он ушёл. Просто ушёл, даже не оглянувшись. Моего брата как будто подменили.
* * *
– И где он ходит? – бормотала мать, склонившись над вышивкой. – Ой, лучше бы дала я ему эти вещи, сидел бы дома…
О том, что отцовских вещей в доме больше нет, она соврала. Отругала меня – почему это я не остановила брата? – а через некоторое время вытянула из запасов увесистый мешок. Тогда ещё была надежда – Такеши вот-вот вернётся, увидит вещи, и все свары сойдут на «нет». Но время уже клонилось к ночи, а на пороге никого не появлялось. Закрадывалась гаденькая тревога. Чтобы отвлечься, я взялась за отцовское наследство.
– А это что? – спросила я, прикрыв лицо красно-белой маской с цветастой бахромой. – Я таких нигде не видела, даже в театре.
Подобного в отцовской коллекции хватало. Кроме старой одежды – оказалось, Такеши не единственный неряха в семье, – здесь нашлись резные игрушки, инструменты, засушенные цветы и флакончики с какими-то снадобьями. Отец хранил даже маски – такие разноцветные бумажные тарелки со звериными мордами, усами и клыками. Я примеряла их перед зеркалом. Позвякивала стеклянными погремушками, разглядывала фарфоровых куколок с чёрными крылышками и соломенными шляпками. Никогда таких не видела. Будто сувениры из другой страны.
– Ваш отец… очень много путешествовал, – неохотно ответила мать. – Он любил собирать всякие памятные вещи.
В прихожей послышался шум. Мать тут же подскочила и бросилась в коридор, я поспешила следом. На пороге действительно стоял Такеши – замёрзший, с посиневшими губами, в какой-то дырявой соломенной накидке и… счастливый. Впервые за долгое время. Глаза горят, на лице улыбка. Уже и не помню, когда видела его таким в последний раз. На секунду даже подумалось, будто его ударили по голове чем-то тяжёлым, но я быстро сообразила – дело в другом.
