Господи, как же я его ненавидела!
Наши сидения слегка подскочили, когда он плюхнулся на свое место и немедленно пристегнул ремень безопасности. Я наблюдала за ним краем глаза. Он снова изо всех сил вцепился в ручки кресла…
Видимо, еще придется попросить высшие силы сделать меня менее жалостливой. Потому что, хоть мне он и не нравился, но больно было видеть, как большой сильный мужчина, который обычно может постоять за себя, вдруг оказывается беспомощным перед лицом фобии. Мне казалось, это должно мучить его больше, чем кого-либо другого на его месте.
Мы сидели в напряженном молчании, а наш самолет постепенно снижался, приближаясь к земле.
— Представляю, как вы паритесь в своем пиджаке.
Мне не стоило отвечать, но я, в отличие от него, была доброй. А кроме того, понимала, что единственная причина, по которой он со мной заговорил, — потребность отвлечься. Просто из детского упрямства он не мог открыто признать, что нуждается в моей помощи. Поэтому я ответила, вложив в свой голос неприязнь, которую он хотел услышать:
— Я не парюсь.
— Паритесь-паритесь.
— Вы не знаете меня, чтобы судить, парюсь я или не парюсь.
— Детка, — вздохнул он, — да у тебя на лице написано все, что ты чувствуешь.
— Неправда. Спорю, что вы не догадываетесь, что я чувствую прямо сейчас.
— Желание прикончить меня с толикой жалости.
У меня даже челюсть отпала. Вот это интуиция у парня!
Он насмешливо вытаращил на меня глаза:
— Что, угадал? Прикончить — согласен. Но к черту вашу жалость, приберегите для других.
— Вы ужасный человек, вы это знаете? Действительно невыносимый. Есть ли хоть кто-то в этом мире, который думает по-другому?
— Вся моя семья. Коллеги. Друзья. Женщины, с которыми я занимаюсь сексом.
Краска бросилась мне в лицо от его откровенных слов… и картин, которые при этом пронеслись в моем воображении.
— Думаю, насчет последнего вы заблуждаетесь.
— Уверен, что нет, — он снова медленно смерил меня холодным взглядом и резко отвернулся. — Просто заносчивым принцессам вроде вас этого не понять. Вы выбираете мужчин, не способных вас возбудить, а потом утверждаете, что секс — это ерунда, а женщины, которые якобы получают от него удовольствие, — лгуньи.
Так вот как он думал.
— Я знаю, что такое хороший секс. Отличный секс! — заявила я.
Вообще-то это было давно и завершилось грандиозным предательством, но сути дела это не меняло.
Он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду.
— Я удивлен.
Чувствуя себя неловко под его сверлящим взглядом, я решила, что пора сменить тему:
