— Откуда взялись пророчества? — сухо спросил Маркиан.
— Я не могу сказать. А если бы мог, ты бы не поверил.
— Хорошо, не буду настаивать. — Они дошагали до юго-восточной башни, постояли, двинулись по куртине южной стены. — Учитель, я люблю тебя, уважаю и хочу добра. Но то, что ты говоришь о каком-то новом Риме, пахнет изменой. Я здесь не один. Мне придётся доложить о том, что я видел и слышал. Я обойду самые щекотливые моменты, но если власти решат, что вы преступники — я при всём желании не смогу тебя защитить. Я постараюсь затянуть дело, а вы уезжайте как можно скорее в свою Индию или Аравию. И ещё. — Маркиан улыбнулся и смягчил тон: — Мне причитается небольшая взятка за это заступничество. Не будешь возражать, если я возьму книгой?
Аммоний остановился, и Маркиану тоже пришлось встать и развернуться к нему.
— Ты ведь родился во Фракии? — спросил Аммоний. Он щурил глаза от солнца, и трудно было прочесть что-то на его дряхлом лице.
— Неожиданный вопрос. Я родился в Ремесиане, это Верхняя Мёзия недалеко от границы Фракии. А почему тебя это заинтересовало?
— Возраст подходит, — вместо ответа сказал Аммоний задумчиво. — И ты сын военного, не так ли? Но не простого солдата?
— Да, мой отец Эмилий — сенатор, был комитом и наместником, но выдвинулся при Валенте из младших офицеров. Простым солдатом был мой дед. К чему ты ведёшь?
— Пророчество гласит, — сказал Аммоний, всё так же щурясь, — что василевсом Востока после Феодосия станет воин и сын воина, незнатный, родом из Фракии, примерно твоего возраста, по имени Маркиан.
Настало молчание. Маркиан шумно выдохнул, снял клобук и вытер головным платком внезапно вспотевшую шею.
— Учитель, — сказал он вполголоса, — ты ведь помнишь эту историю: Валент казнил сотни человек только за то, что их имена начинались на «Феод», потому что какой-то гадатель предсказал…[42]
— Прекрасно помню. — Аммоний снова неторопливо зашагал, и Маркиан последовал за ним, отстав на полшага.
— И… — Он понизил голос почти до шёпота. — Каким образом этот Маркиан, который, конечно, не я и не имеет ко мне ни малейшего отношения, придёт к власти?
— Он будет популярным военачальником, — сказал Аммоний. — И женится на Пульхерии, сестре Феодосия.
Маркиан перевёл дыхание.
— Тогда это точно не я. Видел я эту Пульхерию. Клянусь Богом, диадема того не стоит. Нет-нет, кроме шуток, это не могу быть я! И Ремесиана только рядом с Фракией, и наш род уже довольно известный, и имя не самое редкое… Серьёзно, учитель: ты ничего не говорил, я ничего не слышал!
