— А до того мы, значит, мало пили? — просипел Фригерид, вылезая из каюты на нос барки. — Ой-ой, как мне плохо… Как же мне плохо… Нет, всё, эту египетскую дрянь больше никогда… ни капли в рот… Осталось ещё? — Он потряс пустой кувшин, выругался: — Thunras bloth! — Перегнулся через борт у форштевня и тоже принялся пить из Нила.
— Что дальше? — тоскливо спросил Маркиан.
— Мы все пришли на пристань к барочникам. Ты достал подорожную и стал требовать, чтобы нас бесплатно довезли до Максимианополя. Поскольку никто из вас не смог выговорить «Максимианополь», пришлось говорить мне. Одна из барок не успела от вас уплыть, и…
— Понятно, а где кормчий и гребцы? — с опаской спросил Маркиан. — Мы с ними тоже… что-нибудь сделали?…
— Нет, гребцы сами попрыгали в воду, когда ты начал плясать иллирийский народный танец с кинжалом. Потом выпрыгнул и кормчий, когда Фригерид стал плясать герульский народный танец с мечом. Потом Аретроя потребовала прекратить танцы, иначе выпрыгнет она сама, и вам придётся блудодействовать друг с другом…
— Она так и сказала «блудодействовать»? — вступил в разговор Фригерид.
— Нет, она употребила другое слово, — сухо ответил Севастий. — Ты обиделся и стал спрашивать: неужели вы недостаточно доказали ей, что вы мужчины? Она ответила, что нет, совершенно недостаточно. После этого вы втроём ушли в каюту, и позвольте не рассказывать, что я оттуда слышал. Сам я встал к рулевому веслу и попытался управлять баркой. И вот… — Севастий обвёл рукой панораму заливных полей под закатным небом. —.. Мы здесь.
— Ладно, — сказал Маркиан, — это понятно. Непонятно другое. Зачем потащился с нами ты? Почему не побежал докладывать своему Ливанию?
— Ливаний в Александрии. Я бы всё равно не успел — вы доберётесь до крепости раньше, чем я до него. И ещё… — Севастий мечтательно вздохнул. — Я не теряю надежды обратить Аретрою. Да, да, она живёт во грехе и скверне, но я чувствую отблеск Света в её душе, и…
— Погоди-погоди, — перебил Маркиан. — Севастий, ведь ты понимаешь, что мы отправим тебя за решётку, как только протрезвеем? Почему не сбежал, пока мог? Или, раз уж так сильно хочешь быть с Аретроей, почему не выкинул нас за борт на середине Нила?
— Я бы на твоём месте так и сделал, — добавил Фригерид.
— Вы что? — обиделся Севастий. — Убийство живого существа — величайший грех против Креста Света! Нам даже комаров убивать запрещено! Мне и в голову не пришло так поступить… — Он замолчал и как-то странно задумался.
