— В точку. Умница. — Аретроя села на циновку, скрестив ноги. — Но Никанор слишком скуп. Порядочной женщине на одно его содержание не прожить. И слишком глуп: приставил дешёвую рабыню, которую я перекупила за драхму с каждого гостя.
— Ладно, оставим интересные истории на потом, — сказал Маркиан. — Как насчёт нашего манихея?
— И как насчёт выпивки? — спросил Фригерид.
— Мальчишка сейчас выйдет, ему надо прийти в себя… Хотите выпить? Вино кончилось, но есть египетское пиво. Вам какого, жёлтого на дынных корках или красного двойной густоты на финиках?
Воины переглянулись.
— Нам главное чтоб покрепче, — сказал Фригерид. — Чтобы все эти финики не чувствовались. А всё-таки, что ты сделала с парнем, что ему надо прийти в себя?
Эфиопка не успела ответить. Манихей сам вышел из дома с чисто вымытым и совершенно изумлённым, отсутствующим лицом.
— Севастий, братец! — ласково обратилась Аретроя. — Сделай одолжение, спустись в погреб, принеси нам «чёрное пойло Анубиса»… Это не тот кувшин, где танцующие вакханки нарисованы, а тот, где блюющие скифы. И три кубка для питья.
От звука её голоса Севастий будто опомнился.
— Сейчас, госпожа! — Он стрелой метнулся в дом.
— Что ты с ним сделала? — поразился Фригерид.
— Сказала несколько слов, — печально ответила Аретроя. — Не волшебных. Простых слов, которые ему никто никогда в жизни не говорил. Теперь он мой. Только на кой он мне? — Она вдруг яростно прошипела: — Вот ненавижу быть такой лживой стервой! Ненавижу играть людьми. Гоните мои двадцать монет! — Глянула на Фригерида: — И твой долг. — И грубо завершила: — А если хотите binein, то с каждого ещё по тридцатке.[21]
— Недёшево, — заметил Маркиан.
— А то! Я вам теперь не шлюха, я гетера.
Маркиан глянул на неё с интересом.
— А ты, Аретроя, не проста. Ты производишь впечатление довольно городской, даже столичной девушки.
— А ты думал? Я из Мероэ! Наши цари были фараонами в Египте, а потом тысячу лет правили всей Эфиопией, пока аксумские крестопоклонники не разграбили храмы и не похитили богов…
— И ты действительно была жрицей?
— Да, я потомственная жрица-пророчица Хатор, — Аретроя горделиво выпрямилась.
— И знаешь иероглифы?
Вместо ответа она схватила Маркиана за руку, пригляделась к резному стеатитовому медальону на кожаном браслете.
— Это что у тебя?
— Оберег от дурной болезни. Если продавец не врал, эта штучка из фараоновой гробницы. Наверное, врал, но оберег пока не подвёл ни разу…
Мероитка захохотала.
