— Чем могу служить?
Паренек ответил не сразу. Он с любопытством оглядывал кабинет, заставленный книжными полками, обратил внимание на письменный стол, очень изысканный, старинный. В открытое окно вливались запахи осени, внизу, в долине, видны были парк и постройки госхоза, дальше — широкие ровные поля, где сейчас распахивали жнивье, высокие груды свеклы, редкие ряды придорожных тополей и верб, зеркала прудов — будущих образцовых питомников карпов и осетров, а за ними — трубы шамотного завода, который изменит когда-нибудь весь облик городка, разгонит бандитов и самогонщиков, выкорчует мещанство и обывательщину, «Не будут тогда в избах ребятишки ползать по земляному полу», — подумал капитан и вздохнул. В свободные минуты он занимался увлекательной проблемой перестройки глухих польских местечек, таких, как Прасныш, Вольбром, Серпц, Демблин — разоренных войной, одряхлевших за многовековое свое существование в роли сонных посредников между отсталой, темной деревней и грязными большими промышленными городами. Он посещал курсы архитекторов, жадно расспрашивал всех знакомых строителей о ходе реконструкции, увлекался каждым новым проектом, как другие увлекаются шахматами, женщинами, скачками, кошками, книгами, детьми. Разные бывают у людей вкусы и склонности.
«Однако вернемся к действительности», — сказал себе капитан и обратился к ксендзу:
— Ваше преподобие, я пришел к вам из «Подпольной армии».
— Слушаю вас, — сказал ксендз, как бы пропустив мимо ушей эти слова.
— Я хотел бы обвенчаться.
— Венчает наш викарий.
— Простите, но я хотел у вас узнать… Видите ли, ваше преподобие, мне и моей невесте пришлось бежать из одного уезда… это под Лодзью, — добавил он доверительным тоном. — Тамошнему ксендзу обо мне слишком многое известно. Теперь мне надолго придется расстаться с невестой, я направляюсь во Вроцлав к Филипповичу… Вы, конечно, знаете Филипповича?
— Продолжайте, — сказал ксендз-декан.
— Но у нас нет никаких документов, ваше преподобие, и мы не знаем, как бы это так сделать, чтобы жить по-божьему, по-честному.
— Вряд ли я чем-либо смогу вам помочь, — сказал ксендз-декан. — Вы должны обратиться к священнику своего прихода, получить от него письменное разрешение. Пусть удостоверит, что знает вас и вашу невесту, а с этой бумагой приходите ко мне, быть может, тогда обвенчаем вас без оглашения в костеле. Пока до свидания. Передайте от меня привет всем людям доброй воли.
Он протянул гостю холеную мягкую руку, проводил до двери и, закрыв ее за ним, долго еще смотрел в окно вслед уходившему. Паренек, заслоняя глаза от пыли, которая столбом крутилась на дороге, шел вниз к местечку. «Уж не дал ли я маху? — думал ксендз, прильнув разгоряченным лбом к холодному стеклу. — Ведь я его совсем не знаю…»
