— Я тебя разбудила, Алан?
— Нет, я не спал.
— Я, похоже, собралась подарить эскимосу холодильник, — сказала она, небрежно опустив книги рядом с другими, отвергнутыми. — Надеюсь, мои тебе понравятся больше. Как тебе показался этот букварь для подростков? Наша Лавиния превзошла самое себя. Неужели ты даже не открыл книгу?
— Я ничего не могу читать.
— Что, очень больно?
— Я страдаю. Но руки и ноги тут ни при чем.
— А что тогда?
— Кузина Лора называет это «шипами скуки».
— Бедный Алан. Твоя Лора права. — Она вынула нарциссы из вазы, слишком большой для них, уронила их в раковину умывальника великолепным актерским жестом и поставила в вазу сирень. — Говорят, скука — это непреодолимое, граничащее со страстью стремление зевать, а между тем это просто мелкая, гнусная пакость.
— Гнусное ничто, пакостное ничто. Словно тебя секут крапивой.
— Ты бы чем-нибудь занялся. У тебя есть время думать.
— «Осмысли счастья миг»?
— Осмысли, что с тобой происходит. Подумай о душе. Займись философией, йогой, например, или чем-нибудь в этом роде. Хотя, кажется, аналитический ум не склонен к абстрактному мышлению.
— Я уже подумывал об алгебре. Но мне так надоела геометрия проклятого потолка, что никакую математику душа не принимает.
— Ну что ж. Вырубные картинки человеку, лежащему навзничь, тоже не предложишь. А как насчет кроссвордов? Если хочешь, я могу достать целую книгу.
— Боже избави.
— Тогда ты можешь сам составлять кроссворды. Говорят, это еще интереснее.
— Возможно. Только словарь весит добрых пару килограммов. А потом я никогда не любил заглядывать в справочники.
— Ты в шахматы играешь? Я что-то не помню. Шахматные задачки, а? Мат в три хода, белые начинают и выигрывают?
— Шахматы представляют для меня только художественный интерес.
— Как художественный?
— Ну да, короли, слоны, пешки или как их там, они очень красивы. Изысканно красивы.
— Замечательно. В следующий раз принесу тебе шахматы, играй на здоровье. Ну ладно, ладно, как хочешь, можно без шахмат. Тогда займись теоретическим расследованием. Как в математике. Найти решение какой-нибудь нерешенной задачки.
— Ты имеешь в виду преступление? Все эти случаи я знаю наизусть. Ни к одному из них не подступишься. Тем более в моем положении.
— Я говорю не о полицейских делах. Можно взять нечто более значительное, так сказать, классическое. Загадку, над которой целый мир несколько веков ломает голову.
— Например?
— Скажем, «письма из ларца».
— Ну нет, только не Мария Стюарт!
