Когда он в последний раз оставил эту аудиторию, он еще не был сутул, он был прям и строен… Студенты смотрели на приближающегося сутулого профессора. Они видели, как он вошел в аудиторию, ничего не зная и даже не подозревая о том, что значит для него вновь переступить этот порог.
Он вернулся на кафедру еще с осени прошлого года, но до сих пор в триста девятую аудиторию не попадал. Нынче это случилось впервые. Он вошел. Сел за стол. В аудитории было довольно прохладно. Он вынул белоснежный носовой платок и вытер вспотевший лоб. На него смотрели две пары настороженных глаз. Студент и студентка, вызвавшиеся экзаменоваться первыми, зябко поеживались и следили за каждым движением профессора, гадая, строг он или нет и как будет экзаменовать.
Федор Платонович разложил билеты на столе и сказал хрипловато, не узнавая своего голоса:
— Ну что ж. Если ничего не имеете против, приступим.
Студенты молчали. Федор Платонович сделал пригласительный жест. Они подошли к столу и взяли билеты.
— Сядьте. Подумайте. Когда будете готовы, скажите.
Студент сел за ближайший пюпитр. Девушка — высокая, светловолосая — уверенно глянула в свой билет и сказала четко:
— Я могу отвечать.
Он поднял на нее глаза. Она смело и открыто глядела на него. Он перевел взгляд на ее руки. В руках ничего не было, кроме билета. Ему, очевидно, просто померещилось, что она еще что-то держит в руках…
Экзамен начался. Он кончился около двух часов. Проводив глазами до дверей последнего студента, Федор Платонович встал, собрал билеты, положил их вместе со списком проэкзаменованных студентов в портфель и кинул его на стол. Потом подошел к окну и долго стоял, глядя на хмуроватую Неву.
Почему он не шел домой? Чего он ждал? Может быть, ждал, что за его спиной приоткроется дверь и негромкий девичий голос из далекого прошлого спросит: «Можно?»
Но дверь оставалась закрытой. Постояв у окна еще несколько минут, Федор Платонович повернулся и, сутулясь больше прежнего, пошел к двери. Закрывая ее за собой, он невольно скосил глаза на дверную скобу… Тогда в нее просунута была веточка сирени — та памятная веточка. Долг платежом красен. Сегодня, когда он снова попал в триста девятую аудиторию, он должен тоже принести ей веточку сирени. Он это и сделает. Обязательно… Где он достанет эту веточку — понятно само собой.
Федор Платонович спустился вниз и прошел в деканат, чтобы отдать там экзаменационный лист. Передавая его сгорбившейся Наталье Герасимовне, он с горечью подумал: боже, как все мы стареем.
