Существует, однако, гипотеза в отечественной АСгенетике, которая имеет шансы объяснить если не все, то многие аспекты человеческой речи, ее происхождения и становления. Разработана она профессором Б. Ф. Поршневым, который считал, что человек появляется на земле вместе с речью, то есть его приблизительная дата рождения — неолитическая революция, начавшаяся 40–35 тысяч лет назад и закончившаяся с появлением Человека разумного в его биологически сформированном виде. Остальных предков людей он относил к семейству троглодитид и считал, что они еще не были людьми[117], АСгенетику сводил к созданию достаточно аргументированной теории происхождения речи. Поэтому он утверждал, и не без оснований, что психика троглодитид отличается как от психики обезьян, так и от психики человека. Она есть нечто третье, особое и уникальное, возникшее в период предыстории. Именно ею должны объясняться этапы возникновения человеческой речи.
Первый этап, очевидно, должен был состоять в том, чтобы разрушить стадные формы управления, присущие миру обезьян. В нем первенство принадлежит вожаку-самцу, который венчает иерархию отношений в стаде. Значит, задача первого этапа развития психики троглодитид определяется как свержение власти самца, замена ее властью стада. Но с помощью чего она могла быть свергнута?
Поршнев видит лишь одно средство, имевшееся в активе у далеких предков — имитативность. Исследуя его, он приходит на основании литературных данных и собственных экспериментов к выводу, что имитативность возникает в ходе эволюции как фактор экономии энергии, торможения «неразумных» действий. «Ум» животного — это возможность не реагировать в 999 случаях из 1000 возникновения возбуждения»[118]. Переход к человеку не может быть ничем иным, как дальнейшим качественным взлетом механизма торможения. Но что это означает? Очевидно, «наготове есть могучая машина для пресечения всех и любых, даже самых совершенных рефлексов, даже самых сложных форм поведения животных. Что могло бы привести ее в действие в природе?.. Для этого можно представить себе лишь один природный механизм: силу имитации, заразительную помимо какого бы то ни было подкрепления»[119]. Интересно и то, подчеркивает Поршнев, что сила имитации, подражании, которую можно наблюдать на разных уровнях эволюции, резко возрастает у приматов, здесь наблюдается явление уникальное, исключительное: «огромный эволюционный подъем интенсивности этого явления, в том числе резко восходящую кривую от низших обезьян к высшим, от высших — к ребенку человека, к автоматической подражательности у человека в патологии»
