На запавших щеках Ореста Владимировича медленно проступали кирпичные пятна. Он смотрел на портсигар и, казалось, не видел его, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
— Да, да, со мной… Это было со мной, — пробормотал он, неуверенно протягивая руку.
Вдруг из глаз его неудержимо полились слезы.
— Припоминаю… Да, я припоминаю! — Он потер руками лоб, виски. — Я должен вспомнить… — Бережно взял портсигар, открыл.
Лицо его стало неузнаваемым: побелевшие, плотно стиснутые губы, сведенные брови, напряженно вглядывающиеся в надпись на внутренней стороне портсигара. И вдруг разомкнулись губы и едва различимо, глухо зашептали:
— Припоминаю… припоминаю! Ванюша, братишка… Мой малыш.
Орест Владимирович прижал портсигар к губам, прикрыл глаза…
— Пойдем, поставим чай, — тихо сказал Валентин, кинув Руслану и Косте.
Они вошли в комнату. В ней, кроме стола, узкой койки и двух стульев, ничего не было. На стене висел лишь прикрытый целлофановой пленкой китель с орденами и медалями за оборону Одессы, Севастополя, Кавказа и еще медали, медали…
В крохотной загородке стояла газовая плита и более чем скромная кухонная утварь.
— Похоже, он только сейчас начал что-то вспоминать, — неуверенно проговорил Костя.
— Так оно и есть. Потому о нем ничего не знают ни дед Петя, ни Кравчук, — заметил Руслан.
— Бывает, потеря памяти совсем или частично после ранения, тяжелой контузии. Вы заметили, у него что-то не в порядке с шейными позвонками, — негромко рассуждал Валентин. — Видно, какие-то провалы в памяти. А увидел портсигар, и что-то начало воскрешаться, восстанавливаться.
— Но ведь он мог найти своих товарищей… — начал было Костя.
— Каких товарищей?! — прервал его Руслан. — Как найти, если он их не помнит?
— Так ведь они его помнят, — настаивал на своем Костя. Валентин взглянул на ребят и медленно заговорил:
— Не спорьте. Все это очень тяжело. Очень сложно. Думаете, легко человеку, чувствуя свою… болезнь, показать ее на людях… Не просто все это… И вы ведите себя так, будто ничего не заметили. Все ясно?! Вот и хорошо. А теперь — за дело!
Валентин поставил на огонь чайник и глянул на Руслана.
Тот кивнул и проворно, не хуже любой девчонки, принялся наводить порядок. Костя считал себя уже большим специалистом по мытью посуды, поэтому занялся тарелкой из-под овсяной каши и казанком.
Чая было мало — на самом донышке коробки. Сахару и того меньше.
— Завтра перед занятиями занесешь Оресту Владимировичу все, что нужно, — скороговоркой бросил Валентин. — Ты меня понял, Костя?
