— Ну что ж, в основном с заданием вы справились, — очень будничным тоном объявил инструктор, будто речь шла о какой-то пустяковой тренировке. — Но все же разберемся, у кого были какие промахи и как эффективней можно было действовать в подобной ситуации.
Не только инструктор, но ребята и сами находили какие-то более простые и надежные действия, которыми, застигнутые врасплох, не воспользовались при заделывании пробоин.
Вспомнили и о деревянном ящике, который мог бы пригодиться. Если б авария произошла в море, этот ящик, наполненный цементом, можно было бы занести с наружной стороны борта.
Пятерка вышла на воздух, на солнце, и Костя с радостью подумал, какое счастье — не струсить, не завыть от страха, быть рядом со всеми. Ведь он не знал, не понимал, что происходит. Не раздумывал, а делал то, что мог…
Следующая пятерка отправилась бороться за живучесть корабля, так Костя определил это занятие — им предстояла теория, потом спуск под воду.
Освободились все трое, когда солнце стало клониться к западу.
— Пойдем сначала пообедаем, — предложил Валентин, внимательно выслушав сообщение Кости.
— А может, перехватим пирожков и — на Молдаванку? — Костя посмотрел на Руслана.
— Зачем же пирожков?! — отозвался тот. — В «Рваных парусах» продают отличные чебуреки, а у меня есть заветный рубль.
— И у меня кой-какая наличность имеется, — Валентин извлек из кармана трешку.
Хватило и на чебуреки, и на вишневый напиток, в котором плавали лимонные корочки, и на пачку печенья для Теи.
По дороге на Молдаванку они немного поспорили. Костя считал, что Орест Владимирович, ветеран войны, живет в одном из недавно выстроенных высотных домов. Ведь номер квартиры сорок семь.
Руслан сомневался. Почему именно в высотном?! Ну и что, если сорок семь?!
Костя подумал: надо что-то рассказать Валентину. Но почему-то история с Катей вылетела из головы, будто смыло ее за борт струей воды…
Прав оказался Руслан. Жил Орест Владимирович во вросшем в землю двухэтажном домике, опоясанном во всю его длину покосившейся лоджией с горбатым полом.
В эту открытую галерею выходили окна и двери квартир, а вдоль нее стояли стулья, столики и даже раскладушки, так что кое-где проходить нужно было боком.
Направляясь к сорок седьмой квартире — иначе говоря, комнате, все трое здоровались с сидевшими у столиков обитателями этого густонаселенного дома и шли дальше.
Их заверили, что Орест Владимирович, конечно, дома. И надо же? Сколько лет здесь проживает, и никогда к нему никто не зашел. А сейчас сразу трое. И пусть ему скажут: нельзя быть таким странным, ничего для себя не сделать.
