ЮМ умел интересоваться твоими результатами. И тогда было очень здорово рассказывать ему все, что получилось, и обязательно показывать какие-нибудь прекрасные картинки, увиденные в микроскопе, а еще лучше — кино с двигающимися клетками. Ходило что-то вроде анекдота: в лаборатории Васильева сотрудники всё время кино смотрят. Уже когда он плохо видел и почти не бывал в лаборатории, все равно мы приходили с этими фильмами и картинками к нему домой, он брал лупу, садился вплотную к компьютеру и рассматривал все очень подробно, а потом мы обсуждали и толковали увиденное. Это ЮМ научил меня (и не только меня) смотреть в микроскоп, видеть там красоту, получать от этого удовольствие, а потом стараться показать всем, что же ты там увидал. Это от него пошла культура, процветающая в нашей лаборатории и разнесенная отсюда по всему свету, — подтверждать результаты картинками, не только информативными, но и эстетически прекрасными. Васильев замечательно умел вести научные дискуссии, его выступления на ученых советах, семинарах и конференциях всегда были очень яркими и убедительными, хотя отнюдь не всегда ласковыми и добрыми. Он так умел отбрить оппонента, что после его критики возразить было крайне трудно и добавить уже нечего. Но такие резкие выступления касались в основном наукообразных и халтурных докладов, настоящие результаты и сообщения он обсуждал благожелательно, с большим интересом и воодушевлением.
И все-таки, на мой взгляд, главным талантом Васильева был его педагогический талант. Мне посчастливилось столкнуться с этим очень рано, еще в школе. Кроме лаборатории в Онкологическом центре, Ю. М. Васильев возглавлял группу в МГУ и, по крайней мере раз в неделю, работал там. Обычно к этому «присутственному» в университете дню были приурочены семинары, лекции для студентов. И вот в такой «университетский день» Юрий Маркович взялся рассказывать «про клетку» дочери своих знакомых — Лизе. А поскольку моя мама Ольга Юрьевна Иванова работала в университете в группе Васильева, она договорилась, что и я похожу и послушаю эти рассказы. Это было, когда я ходила в 10-й класс. И вот раз в неделю, вечером, после всех занятий, мы приходили в аудиторию на 5-м этаже корпуса А (лаборатория А. Н. Белозерского), и ЮМ рассказывал каким-то двум девчонкам про биологию клетки, о самых последних научных данных, рисовал на доске или на маленьких листочках из блокнота. Рассказывал про рак, про клетки, про эмбриональное развитие, про регуляцию всех этих сложных процессов. Именно тогда он показал нам необычайную стройность и красоту биологии — он казался каким-то волшебником, который у нас на глазах достает из себя клетку и рассказывает всю ее жизнь, как она устроена, как работает и почему все происходит именно так, а не иначе. Мы растили в отваре риса амеб и рассматривали их в микроскоп, описывали, как они двигаются и размножаются, делали доклады ЮМ, и он их слушал и обсуждал! И ему было (или нам так казалось) тоже интересно все это, а уж нам-то… Настоящий микроскоп! Настоящие амебы! Ползают! Не знаю, куда делась потом Лиза, а я заболела биологией клетки на всю жизнь.
