Сенько в ответ начинает насвистывать мотив песенки из кинофильма «Возраст любви», очень популярного в нашей экспедиции.
Трактора переваливаются в белесой мгле. Начинает темнеть. Задние фары переднего трактора видны еще хуже, по-видимому, пурга усиливается.
В моем тракторе что-то начинает глохнуть мотор, он не принимает обороты. Давление топлива совсем упало. Докладываю по телефону Комарову. Он пробирается сквозь ревущий снег и осматривает мотор. Причина простая — кончается горючее. Надо отцепить трактор, подъехать к грузовым саням, установить насос и перекачать в бак целую бочку горючего. Всюду набивается снег, работать трудно. Все измотались за сегодняшний день. Михаил Михайлович принимает решение остановиться — ночевать. 152-й километр.
Мокрые, продрогшие, влезаем в камбуз, где нас ждет горячий ужин. Никто из нас не подозревал, что началось, как мы говорили потом, «великое сидение».
Утром 12 апреля пурга бушевала еще сильнее. В 2–3 метрах ничего не видно. Между балками натянули веревки — леера. Ходить надо только по ним, иначе можно легко потеряться. На улицу стараемся выходить как можно реже. Ну и погода! Когда выходим, поражаемся переменам, которые происходят вокруг поезда. Сугробы к концу второго дня сровнялись с верхом грузовых саней. Кухню завалило так, что часа полтора пришлось откапывать вход в нее. Хорошо, что у нас телефонная связь. Утром позвонил Щекин, который ночует в кухне, и сонным голосом сказал:
— Если хотите сегодня завтракать, обедать и ужинать, то советую пораньше начать раскопки. Когда раскопаете, то разбудите.
Часа через два мы сидели в кухне.
Ветер немного изменил направление — сразу изменились и сугробы. Если утром, выходя из салона, приходилось на четвереньках перелезать через огромный надув перед дверью, то к вечеру этот сугроб исчез. Зато появился новый, на полпути между кухней и салоном.
Третий день ревет пурга. Это, пожалуй, самая сильная пурга, которую мы видели до сих пор в Антарктиде. Ветер до 24 метров в секунду с морозом 40°.
Ушедший еще утром дежурить на кухне Борис Втюрин звонил по телефону и просил его откопать. Взял лопату и вышел на улицу. Бешеный порыв ветра свалил меня с ног. Падаю и скольжу куда-то ногами вперед, но вот наконец я обретаю опору и встаю на ноги. Делаю попытку оглядеться и не вижу, где поезд. Во время падения я потерял ориентировку и только примерно представляю, что поезд должен быть где-то слева. Я успокаиваю себя: «Спокойно, главное — не двигаться с места». Я не мог далеко откатиться от домов, надо стоять и ждать, пока чуть ослабнет ветер. В пурге часто бывают небольшие окна, когда видимость становится немного больше. Если начать сейчас искать поезд, то можно еще дальше уйти от него, а тогда дело плохо. Проходит 10–20 минут, и действительно ветер немного спадает. До боли в глазах вглядываюсь туда, где должен быть поезд, но там все бело. Случайно поворачиваю голову направо и вижу салон-вагон в каких-то 6–8 метрах от себя. Снова ветер усиливается, но теперь я уже знаю, где поезд…
