Ну и, конечно, «домашняя заготовка»: «В своем произведении автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях, профессиональную деятельность как лично товарища Л. И. Брежнева, так и кропотливую работу своих товарищей, итальянских коммунистов. Их имена навечно вписаны в историю нашей страны: Тициан, Веронезе, Боттичелли. И, конечно, Леонардо! Но мне хочется отдельно отметить деятельность немецкого коммуниста, героя немецкого сопротивления товарища Дюрера. Их трудовой подвиг останется навсегда в наших сердцах».
Чтобы описать все, что было потом, нужно потратить еще три часа!
Брызгала слюной, как хороший краскопульт, Бронислава Михайловна – учительница истории и по совместительству парторг школы:
– Я никогда не видела такого вопиющего цинизма! Такой пошлятины и издевательства над нашей любимой Партией и всем советским народом! Лично мне этим сочинением плюнули в душу! – И она выдала в лицо стоявшей рядом директрисы такую огромную порцию слюней, которую, наверное, и получила ее душа. Ей поддакивала, потрясывая похожей на мочалку мелкокучерявой головой и шмыгая вечно сопливым, огромным прыщавым носом, освобожденная секретарша комитета комсомола:
– Мы должны каленой метлой выжигать в наших рядах такие личности, как Крысин! И гнать их поганым железом из комсомола!
Еле сдерживался, чтобы не заржать гомерическим хохотом, учитель Валентин Тимофеевич. Он то снимал запотевшие очки, то опять надевал их и все время сморкался в большой, словно портянка, платок, давя в себе накатывающие приступы безумного смеха.
Из комсомола Сережу не выгнали, но больше сочинений сам он не писал. Никто ни в педсовете, ни в роно́ больше не хотел рисковать. Ведь непонятно, что этот Крысин еще напишет…
Теперь каждый раз учитель, получивший за все произошедшее строгий выговор и чуть было не отправленный на пенсию, приносил ему образец сочинения, и Сережа спокойно списывал. Тройка ему была теперь гарантирована!
А Сережа Крысин сделал свой вывод. Он считал себя победителем. Его система сработала. Тройка у него в аттестате есть. Голову ломать больше не надо. А главное: читать-то его так никто и не заставил!
– Вот такой рассказ, Сережа.
– Пап, это все реально правда? Или ты придумал? Ну это реально классно и поэтому не может быть правдой!
– Эх, сынуля… Помнишь, как у Шекспира? «На свете много, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам».
