Но однажды шеф снова вызвал меня к себе. Он выглядел очень озабоченным – настолько, что я подумала: сейчас меня, чего доброго, заставят прыгать с трамплина или ходить по канату без лонжи.
«Без лонжи не буду, – решила я твердо, – я высоты боюсь».
Шеф между тем барабанил пальцами по столу. Затем глянул быстро на меня, снова на стол, опять на меня и спросил:
– Ты трактором когда-нибудь управляла?
Я потеряла дар речи. Только смотрела на шефа глазами, большими, как у лемура-долгопята.
– Тут на меня, э… – он был смущен, – опять общественники наехали…
– А трактор-то им зачем?! – пролепетала я.
– Дык это ж они только зимой нас конкурсами изводят, – пояснил шеф, – а летом у них для нас припасены посадка капусты, потом опять же прополка капусты, потом сенокос, и еще уборка картошки. И вот – говорят, нужен тракторист. Поэтому нужно кого-то отправить на курсы!
– Я гуманитарий, – пробормотала я, – я в железках ни бэ ни мэ…
Шеф всплеснул руками.
– Деточка, ну войди в мое положение! У меня проект горит! Не могу же я снять инженеров и бросить на курсы трактористов!
Мне стало жалко шефа. Я любила его истинно сестринской любовью. Началось это с того дня, как я однажды утром, еще в коридоре, на подходе к лаборатории, услышала взрывы смеха. Зашла и увидела следующее. На двух сдвинутых рядом столах стояли шеф и главный инженер из соседней лаборатории в позе скульптуры «Рабочий и колхозница» с откуда-то добытыми танкистскими шлемами на головах.
– Что это?! – изумилась я.
– А это скульптурная группа «Два танкиста»! – объяснили мне.
После чего я точно поняла, что шеф – наш человек…
Итак, мне стало жалко шефа. Но сомнения меня томили.
– А если я вам трактор в канаве утоплю, – спросила я задумчиво, – это ведь будет нехорошо, а?
– Да кто тебя на него посадит! – махнул он рукой. – Ты, главное, туда походи, поконспектируй. Для галочки. А они, глядишь, и отстанут… – И, словно что-то вспомнив, добавил: – Ты это… оденься как можно скромнее!
– Разве я нескромно одета? – удивилась я, оглядывая свое клетчатое платьице с кокетливыми бархатными кармашками.
– Как можно скромнее, – повторил он с нажимом.
На курсы трактористов я отправилась, облачившись в черное платье с белым воротничком. Это была наискромнейшая вещь моего гардероба. Платье имело длинную юбку и длинные рукава, при этом пикантно облегало мою узкую талию, высокую грудь и пышные бедра, придавая мне сходство с рано созревшей школьницей, но тогда я по простоте душевной такими мелочами не заморачивалась. Я нашла здание, вошла в класс и осмотрелась.
