На широкий простор | страница 28
— А у тебя, Юрочка, опять будет мама.
Юрка повернул к тетке голову:
— Нет у меня мамы.
— Ну так будет, глупенький ты!
Юрка вопросительно глянул тетке в глаза.
— Та самая? — спросил он.
Такого вопроса тетка не ожидала и не знала, что ответить мальчику.
— Не надо мне другой мамы, — говорил тем временем Юрка, спускаясь с крыльца.
Тетка тихо покачала головой, потом склонила ее и поднесла фартук к глазам: жалко ей было мальчика.
Юрка слыхал, что отец его женится, но он не задумывался над этим; он никак не мог понять, что это за штука «женитьба». В день свадьбы, когда молодые сидели за столом, отец подозвал мальчика, налил ему чарку горелки:
— На, выпей, Юрка.
Юрка взял чарку, попробовал и начал смаковать, поглядывая то на одного, то на другого. Гости смеялись.
— Горькая и вонючая, — сказал наконец Юрка и поставил чарку.
— Ну, — продолжал отец, — покажи, где твоя мама.
— Нету мамы, — сказал, не долго раздумывая, Юрка.
— Вот твоя мама, — показал отец на невесту.
— Это Параска Дятел, а не мама, — ответил Юрка, назвав мачеху по прозвищу.
Мачеха от стыда покраснела, а отец дернул Юрку за ухо:
— Надо мамой звать, а не Параской!
За что наказал его отец, Юрка так и не знал, он только почувствовал, что его обидели.
Познакомились они весной. Юрка целый день, как вор, скрывался в зарослях за селом, в густом лозняке на берегу речки, но везде донимал его страх, не давал нигде ему покоя. Если бы он знал это заранее, ни за что не сделал бы так. Лучше бы залез в огород к Симонихе и нащипал там луку, а не возился бы дома в кладовке, где искал еду и нечаянно опрокинул жбан молока. Такого страха не испытал Юрка ни разу за всю свою жизнь, как в то мгновение, когда опрокинул этот жбан. Все будто нарочно так приключилось. Кажется, и не прикоснулся к жбану, а он сам упал с полки и разбился на мелкие черепки. Юрка так перепугался, что не мог пошевельнуться, словно окаменел, и лишь потом, придя в себя, бросился удирать из дому куда глаза глядят. Не дай боже, чтоб застала его мачеха!.. А может быть, так оно было бы и лучше? Отдубасила бы сразу, и конец. Разве мало учила его уму-разуму мачеха? Не его ли это плач оглашал двор почти каждый день? Не он ли, униженный и оскорбленный, стиснув зубы, лежал на жесткой постельке, уткнувшись лицом в соломенную подушку, чтобы сдержать крик боли и слезы? Не его ли грудь сжигал огонь жалости к самому себе и невысказанной печали? А что будет теперь? Как вывернешься из этой беды?..