Так входила в жизнь молодая сосенка, так встречала она каждое новое ее проявление. А каждый день, каждое мгновение незаметно отдаляли ее головку от земли и открывали ей новые и новые явления и картины окружающего мира.
2
Молодая сосенка имела уже добрых лет двенадцать и была довольно высоким деревом с пышной верхушкой, когда родился на свет Юрка.
Юрка хорошо помнит себя с того времени, как похоронили его маму, а до этого он еще мало что понимал. Он помнит, как она лежала с закрытыми глазами, как плакали в хате его тетки и бабка и как понесли ее в церковь. А куда она девалась потом, Юрка не знал. После он часто спрашивал у тетки Тарэсы, куда девалась мама, почему ее нет. Вначале его успокаивали, говорили, что мама пошла далеко-далеко, что она скоро вернется с гостинцем и что ей будет очень тяжело, если Юрка будет плакать.
Юрка слушал внимательно, заглядывал тетке в глаза — правду она говорит или обманывает — и расспрашивал о далеком крае, куда пошла мама, и какой она может принести гостинец. У Юрки, таким образом, сложилось в голове представление о том, где его мама: она была далеко — за тем пригорком, где начинался лес и где скрещивались дороги. Но дни шли, а мамы все не было. Юрка несколько раз собирался идти на пригорок встречать маму, но всегда ему что-нибудь да мешало. Так и не знал Юрка наверное, куда пошла мама.
Временами ночью Юрка просыпался — холодно было ему. Старая дерюжка, под которой он спал, съезжала. Плачет бедное дитя сдавленным плачем, и страшно ему.
— Чего ты воешь там? — сердито спрашивал разбуженный отец.
Юрка затихал, но задержанные слезы капали ему на сердце, оседали на дне души, и образ мамы вставал тогда перед ним. Вспоминались ее слова:
«Не дурачься, Юрочка, будь хорошим мальчиком. Ведь я умру, и тебе будет горько-горько, сынок».
«А как ты умрешь, мама?»
«А вот лягу, вздохну раза два, закрою глаза и умру. Ведь ты любишь маму?»
«Люблю», — говорил Юрка и клал свою головку ей на грудь.
«Милое ты мое дитятко, мой хороший мальчик!» — И мама тяжело вздыхала, глаза ее туманились слезами, сухой кашель разрывал ей грудь.
Но Юрка ничего тогда не понимал. Ласка матери успокаивала его, и ему было хорошо.
…Этот день Юрка помнит ясно. Пошел он к тетке Тарэсе. Она любила своего племянника.
— Иди, детка, сюда, — позвала его тетка в каморку.
Юрка важно пошел за теткой, твердо ступая по холодной глинистой земле босыми черными ножками.
— На, выпей молочка, котик!
Юрка сел на пороге, снял шапку, взял в одну руку кружку с молоком, в другую ломоть хлеба и начал есть. Тетка стояла невдалеке и смотрела на него. Выпив кружку молока и отложив недоеденный кусок хлеба, Юрка надвинул на голову шапку и собрался идти на улицу.
