– Ага, конечно! – отрезала мама и выдала мне кусок говяжьего фарша размером с кулак, завернутый в пакет из-под молока.
На уроке мы, наряженные в разноцветные фартуки и косынки, выстроились у рабочих столов, разложив свои разнокалиберные сковородки и мешочки с фаршем. Учительница оценила наши натюрморты:
– Я вижу, все принесли инвентарь и продукты. Молодцы, – и помахала листком в воздухе. – Это рецепт. Потом все перепишете в свои тетради, я проверю. Сейчас мне надо ненадолго отлучиться в учительскую. А вы начинайте жарить. И не шумите, – и ушла, цокая высоченными каблуками.
На последующих уроках мы переводили выкройки, кроили ткань, шили ночнушки и халаты. Еду, которую мы должны были приготовить на трудах, приносили из дома. Пекли торты, а потом дружно их съедали на уроке.
И вот мы начали жарить свои первые в жизни котлеты, кто как себе это представлял. Наверное, это были самые натуральные котлеты в мире – в них не было ни хлеба, ни лука, ни яйца, ни даже панировочных сухарей. В моих, наверное, не было даже соли. Вдобавок они прилипали к сковородкам и чадили. Наша трудовица в конце урока прошла вдоль строя тарелок с котлетами, но пробовать не рискнула.
– Я и так вижу, что все вы умеете жарить котлеты, – и поставила нам в журнал «пятерки».
Мы сжевали свои обугленные шарики и пошли на другой предмет, зарабатывать другие «пятерки».
Когда белая горка на сковородке превратилась в коричневую лужу, мы начали заливать сахарную жижу в форму. Она почему-то вся вытекла с обратной стороны и тут же начала застывать на столе слюдяным озерком, от которого к сковороде, ложке, формочке и нашим рукам тянулись хрупкие золотистые нити. Мы решили облизывать стол по очереди. В следующий раз, решили мы, что-нибудь придумаем, тарелку подставим, шпагатиком форму стянем или еще чего. Потом я пошла домой, а Римка осталась отмывать сковородку.
За опыты с дефицитным сахаром нам попало крепко. Римкина мама встретила во дворе мою маму и рассказала, как бездумно растратили мы ценный продукт:
– Как раз клубника скоро пойдет на даче! – махала руками Татьяна Алексеевна, я с другого конца двора видела. – Я и решила потихоньку сахар подкупать! Позавчера купила, вчера, гляжу, нет! Я – искать. Смотрю, лежит сковородка, вся этим сахаром горелым уделанная. И ваша-то, ваша тоже там участвовала!
Моей маме пришлось отдать Татьяне Алексеевне полкило сахара, а мне постоять один вечерок в углу. Когда мы были маленькими, совсем еще не сведущими в кулинарии и не знавшими цены ни продуктам, ни другим вещам, сахар и кое-какая другая провизия продавалась по кило в одни руки. Или по два кило, когда как. Ну, то есть, надо тебе пять кило сахару на варенье – ходи в магазин пять дней подряд, если его, конечно, раньше не раскупят. И мы во дворе одну штуку придумали – ходить за продуктами, которые по норме отпускали, большими компаниями. Подговоришь во дворе приятелей, придете в магазин компанией человек в пять, будто бы братья-сестры. Продавец скажет: «Что-то как сахар привезут, так все многодетные», но сахар отпустит. Родители вечером, когда с работы придут, удивляются: как это вам столько сахару отвалили? А потом ввели талоны на продукты, и фокусы с липовыми братьями-сестрами уже не проходили.
