Перед самым погружением в сон я снова думала о нас с Винни. Он никогда не бросал нашу сказочную историю. Потому на мой вопрос: «Идем смотреть на Луну?» — моментально отозвался коротким: «Идем». И главное: он был самым реальным человеком-актером из всех, кого я знала У него были все слабости живого, не испорченного медиаимиджем человека. Именно эти слабости, как я теперь понимала, и являлись отличительным признаком настоящего, а не поддельного человеческого существа. Меня терзало одно — я понимала, что у Винни должна появиться женщина. И он ее ищет. Как все мужчины. А я была теперь для него чем-то сверхчувственным, вне телесного контакта. Несмотря на нашу человеческую любовь. И разрешить этот внутренний конфликт было не в моих силах. Я также давно заметила, что в случае с теми, кого любишь, как я любила Винни и своих близких, экстрасенсорные способности бессильны. «Так ведь и врачам-психиатрам нельзя работать с родными и знакомыми, в качестве пациентов», — успокаивала я себя, уже вовсю зевая. Бросив взгляд на черный квадрат окна, подумала: «Вот бы разговорить Луну!» Как только сомкнула веки, Луна вопросительно уставилась. Но собеседник во мне уже спал.
Глава 4. «Второй день. Презентация»
Проснулась поздно — на часах было три пополудни. Луну на небе заменила серая просветленность. Свет лился, словно через марлю. «Декорация!» — вздохнула я.
Мне по профессиональной привычке все вокруг напоминало театр или съемочную площадку. Дневной свет — софиты, люди — статисты, зрители, актеры, и, конечно, режиссеры.
Для актеров это работа. А для зрителей — удовольствие? Странные они, ей Богу, эти зрители! «Зрители — дураки», — так считают многие режиссеры. «Почему вы говорите, что я играла плохо, если мне зрители кричали «браво»? «Зрители — дураки, — отвечает режиссер, — они всегда кричат «браво». «Господи! — обратилась я, уставившись на свисающую с потолка люстру, — голова моя все время думает, думает, как же ей отдохнуть?»
Да, да, знаю: на Луну смотреть, с Потапкой общаться, да с Винни… И ночью видеть сны. Природы, живой, уже почти не осталось в нашем чудном или чудном городе. Только по телевизору и видишь водоемы, леса, дворы с песочницами. Оттого и смотрят теперь все телевизор, как свое дежа вю: Эта жизнь у меня когда-то была? После люстры уставилась на дверцу холодильника — она белая, как лист бумаги. Расслабилась. Посидела так без мыслей и к пяти часам ощутила явное желание сменить обстановку, погрузиться в самую гущу какой-нибудь шумной компании. Только принялась гадать, куда бы мне отправиться на остаток вечера, как мне позвонила Алевтина и пригласила на презентацию. Это оказалось как нельзя более кстати.
