«Скорее телезрителя, актера бы знали, на то он и актер», — рассеянно отвечал Винни. Он был погружен в свои мысли.
«Пойдем завтра проверим, что написано на Лизиной могиле? Хорошо бы ее, правда, еще и найти», — предложила я.
«Можно попробовать, — согласился он, — днем я свободен».
Ответ Винни застал меня врасплох.
«А вечером… разве занят?» — спросила я осторожно.
«Скорей всего, да», — отвечал он И тут же разъяснил ситуацию: «Встретил женщину… Вернее, она сама меня встретила… Подошла ко мне, сказала, что поклонница…»
«Опять?» — вырвалось у меня непроизвольно.
«Что значит опять… Встретить женщину — это большая редкость», — возмутился он и приготовился философствовать на эту тему.
«Поклонница не может быть женщиной», — произнесла я, как заповедь. Больше мне нечего было добавить.
Утром следующего дня мы с Винни взяли такси и через полчаса были на кладбище. Зашли в администрацию, попросили заглянуть в книгу захоронений и найти в ней Крузову Елизавету, назвав дату смерти и дату похорон. Девушка, исполнявшая такую невеселую работу, листала страницу за страницей, но нужной нам записи так и не нашла. «Может, не похоронили еще?» — спросила она. Я замешкалась — информацию о том, что Лизу похоронили, я получила. Но исключать возможный сбой в моем экстрасенсорном видении, тоже было нельзя. «Урну могут до года на руках держать…» — пояснила свою мысль девушка. «Может, и не похоронили», — согласилась я. И чтобы закрыть тему, предложила Винни пройтись по аллеям, взглянуть на надгробные плиты. Проблуждав по тенистым аллеям кладбища, взглянув на могилы, вздохнув по недавно ушедшим и не найдя той, которую искали, решили зайти в мастерскую по изготовлению надгробных плит. Эта светлая мысль посетила Винни: «Можно у них справиться, заказывал ли кто-нибудь надгробную плиту для Крузовой». В мастерской два краснощеких работника разговаривали с худощавым, необычного вида посетителем. Он был высокого роста, волосы на голове стояли дыбом, шею прикрывал выцветший шарф, рукава пиджака были слишком коротки. Он напоминал рассеянного поэта или бродягу. Говорил очень тихо, нервно разминая пальцы, запинался, как будто все время что-то обдумывал. Разговор шел о камне и о кресте. Чтобы не смущать незнакомца, я принялась разглядывать портреты кинозвезд, что висели тут же, соседствуя с образцами шрифтов для памятников. Но вот посетитель умолк. Краснощекие парни сделали последние расчеты, протянули ему квитанцию и вопросительно взглянули на нас. «Простите, — вежливо начал Винни, — нас интересует, заказывал ли кто-нибудь надгробную плиту…» «Или крест», — уточнила я. «Или крест, — повторил за мной Винни, — на имя Крузовой…» «Елизаветы?» — неожиданно поинтересовался худощавый посетитель. «Да-да, Елизаветы…» — поспешили ответить мы. «Я заказываю, сейчас!» — ответил вдруг незнакомец. Такой быстрой развязки наших поисков мы и предположить не могли. «А где ее могила, не проводите?» — тут же спросила я. Мужчина оценил нас с Винни внимательным взглядом и, не сказав ни слова, кивком головы предложил последовать за ним. Попрощавшись с краснощекими парнями, мы вышли из мастерской и поспешили за сутуловатой фигурой незнакомца. Недалеко от ворот кладбища он свернул на узкую тропу и сразу остановился. У самых его ног возвышался небольшой свежевырытый могильный холм. «Это она!» — дернула я Винни за рукав. На могиле лежал маленький букетик искусственных цветов. Самодельный крест был воткнут в землю. На криво прикрепленной табличке неровным почерком было выведено: «Чистейшая из душ».
